Партизаны полной Луны
Шрифт:
На закате мы отправились в крепость Хеовильяс Арболеда Хоксо, и я теперь уже вблизи оценил фортификационную мудрость папаши. Впрочем, с воздуха все это бралось легко, и я по пути намекнул Муньос-Лопесу, что теперь в Тустепеке постоянно находятся вертолеты, и один все время на боевом дежурстве.
Это была бомба номер один. Бомбу номер два подложил губернатор, сказав, что через три недели начнется мобилизация на дорожные работы — и в желающих не будет недостатка, потому что чем скорее разблокируют дороги, тем раньше пройдут продовольственные конвои из Веракруса и техника. Тем раньше заработают шахты. А кто не успеет вскочить на подножку, тот, конечно, может быть, просидит еще пару лет королем на своей горе… но зато упустит все шансы на будущее.
Папаша начал обеспокоенно скрести свою щетину. Видно, юному губернатору редко удавалось его уесть. Кроме того, папаша явно помнил старые времена, так что ему было о чем подумать. Его независимость и наглость зиждились на трех китах: поставках продовольствия в Оахаку, хорошо укрепленной резиденции и отряде в шестнадцать человек — лично преданных ему жен и дочерей (как оказалось, у него есть и сыновья, но пока только один из них сравнялся ростом с винтовкой).
И вот два кита, пустив пузыри, пошли ко дну. А может быть, и все три — если у города снова, как в старые времена, найдется что предложить девчонкам, не видевшим в жизни ничего, кроме фермы.
— А ведь это отчасти вы, — сказал мне потом губернатор, которого, между прочим, ни один Муньос-Лопес на три или даже четыре дневных перехода от Оахаки не посмеет тронуть и пальцем… хорошо себя поставил мальчик. — Это отчасти вы. Мы ведь все радио слушаем — и слушали. "Говорит Эроика Пуэбла де Сарагоса". У нас все-таки легче было. Земли меньше — но и людей меньше, горожан меньше, у индейцев у всех родичи в горах. Нефть своя, без электричества не остались. Слушали — ну раз вы держитесь, так мы уж точно можем. Люди мы или нет?
Одна из дочерей Лопеса, Кармен, поработала Ариадной для нас с Энрике и еще семерых офицеров конвоя, провожая в гости на барбекю. Мы сидели между бассейном и ямой, в которой пеклась целая свинья, и тут гарпун вонзился в спину третьего кита папаши Лопеса: прямо с крыши на беседку, а оттуда на площадку, где нас рассадили на одеялах, спрыгнула доктор Лурдес.
Четверо девушек-часовых ее просто не заметили, когда она шла через "лабиринт". Зато теперь не заметить ее было невозможно: волосы она распустила, вместо рабочего комбинезона надела вечернее платье, а едва приземлилась, как сразу поставила перед собой туфли и шагнула в них. На каблуках ходить по крышам она еще не умеет, хотя говорит, что научится.
Челюсти отвисли не только у папаши Муньос-Лопеса и Энрике, но и у нас. Такой мы доктора Лурдес еще не видели, и я себе представить не мог, чтоб она захватила в эту экспедицию вечернее платье и туфли.
— Добрый вечер, сеньоры и сеньориты, — сказала она, подходя к хозяину дома. — Я знаю, что по здешнему обычаю мне следовало бы просить разрешения войти, но хозяин дома был так добр, что пригласил всех нас. Я очень благодарна.
— Позвольте представить, — вступаю я, — старший хирург экспедиции, доктор Мария-Эуфимия Лурдес.
"Старший во всех смыслах" — я не добавляю.
Папаша пополз от нее по своему одеялу на заднице и полз, пока не уперся спиной в ограду патио. Потому что при всей своей красоте (она еще и косметику нанесла!) доктор Лурдес сейчас вызывала только одно желание — быстренько принять позу покорности, чтобы ей даже в голову не пришло тебя обезвреживать.
— Присаживайтесь доктор, — кивает ей губернатор. Он уже привык, он покрепче позвоночником — и помоложе, и ему нравится в кои-то веки быть здесь полным хозяином. — Мы как раз собирались ужинать.
Доктор присаживается рядом с папашей, и тому удается собрать в горсть остатки самообладания. Зато старшая из его жен начинает кричать в усыпанные звездами небеса, перемежая молитвы к Иисусу, Деве Марии и всем святым с проклятиями в адрес los conos tontos, которые не могут как следует нести караул, по какому случаю в ближайшее время отведают ремня.
Дождавшись, когда женщина прервется на вдох, Энрике в свою очередь закричал, что если ей нужна помощь против вампира от Девы Марии, Иисуса и всей компании, то думать надо было раньше, поскольку небесные силы не очень-то жалуют тех, кто занимается блудом и кровосмешением, а раз уж сеньора Росита не позаботилась вовремя привести свою душу в порядок, пусть теперь сидит и не разевает рот, а, например, займется свининой, ибо жрать уж очень охота.
— И я тоже проголодалась, — вставила доктор Лурдес и выразительно облизнулась.
Женщина замолчала. Внимательно посмотрела на губернатора, покачала головой — и уже медленно и распевно, почти без крика, принялась объяснять ему, кто он такой, от кого ведет родословную и где именно позабыл голову и совесть, чтобы приличным людям вампиров на ночь подкладывать.
Записывать за ней никто не пытался — всегда же можно потом спросить у доктора Лурдес, и она слово в слово повторит.
В промежутке между тирадами губернатор подмигнул мне.
Тут папаша решил поправить свой пошатнувшийся авторитет, рявкнул на жену и потребовал принести вина для гостьи. Гостья сказала, что не нужно специально ради нее куда-то ходить: раз все пьют мескаль, то и она будет мескаль.
Но было уже поздно для папаши Муньос-Лопеса. Я видел, как смотрели на Марию его младшие жены, как сверкали глаза его дочерей, молча прислуживавших нам, и понимал, что они уже не забудут, как он полз от женщины задом вперед. И я готов был побиться об заклад, что с утречка, как только папаша отвернется, жены примутся сплетничать по рации с соседними хозяйствами.
Слух — самый быстрый способ передачи информации. И один из самых полезных.
Папаша поднял бокал очень хорошего хрусталя и произнес примирительный тост — дескать, он надеется, что гости с севера забудут этот дурацкий случай, обознались, ничего плохого не хотели и так далее, больше не повторится.
Аминь, сказал Энрике, и все выпили.
На обратном пути он высказал восхищение моим умением обрабатывать местное население до состояния договороспособности — без кровопролития.
— Как машина, — сказал он. — Вы, наверное, можете делать это, не просыпаясь.