Партизаны полной Луны
Шрифт:
Второй вариант, который нравится мне где-то больше: сколотить свою лавочку. Подробнее не могу, но поговори с моей любимой женой о книге, которую мы как-то обсуждали.
Еще один человек, с которым тебе стоило бы связаться в этих целях, — это твой мистический близнец. Видишь ли, эту затею я вынашивал довольно давно и потихоньку завязывал контакты. А впрочем, ты можешь этого наследства не принимать — я тебя полностью пойму.
Прощай, падаван. Не грусти. Я прожил хорошую жизнь, и мне не стыдно ни за один из своих дней. Чего и тебе желаю. Это главное,
Виктор Саневич, джедай-неудачник"
— Про джедаев — это вы так играли? — спросил мальчик, возвращая планшетку. Задавать вопросы о таинственных неприятных орлах и мистических близнецах он не стал — пусть Андрей сам решает, что из этого ему нужно рассказать, а что нет.
— Когда мои родители погибли, — медленно сказал Андрей, — я был младше тебя. Дядя Миша заменил мне отца. Да, это было вроде игры. Он — джедай, я — его падаван.
— Дядя Миша? — не понял Антон.
— Он был старым другом моих родителей. Они его знали как Михаила Барковского. Я тоже. С детства. А потом — в основном по псевдо… Так что его настоящее имя — оно для меня как бы и не совсем настоящее.
Антон помолчал.
— Он пишет, что вам потребуются люди. Вы хотите взять меня в команду? Потому и показали мне письмо?
Андрей помотал головой.
— Не хочу. Ты же прочитал только что — на подполье я теперь не могу полагаться, понимаешь? Я один. Просто кое-что знаю о том, как жить на нелегалке. Могу тебя научить. И… мне нужно, чтобы хоть кто-то знал, что случилось, если я… замолчу.
— Я… — Антон ссутулился на табуретке, нервно потер руки. — Я просто хотел где-нибудь укрыться и жить спокойно.
— Не такой ты матери сын, чтобы тебя оставили в покое. Тебя наверняка ищут — значит, чтобы лечь на дно и где-то жить, нужны будут поддельные документы. Стоят они недешево, да ты сам даже не найдешь, к кому обратиться, чтобы их сделали и тебя при том не сдали.
— Вообще-то, — сказал Антон, — мне ни к кому не надо обращаться. Я их и сам неплохо делаю.
— А где чип достанешь? — слегка ошарашенный этой новостью, спросил Андрей. — На готовом чипе, знаешь, и я сделаю.
Антон пожал плечами.
— Входишь в базу данных какого-нибудь райотдела в большом городе — это несложно. Обязательно в большом, чтобы в районе были сотни тысяч жителей. Находишь человека, который умер, чтобы по возрасту подходил. Стираешь его из списков мертвых, переносишь в списки живых. Генкарту подверстываешь свою. Потом приходишь в это отделение и пишешь заявление об утере. Тебя пробивают по базе — и без разговоров выдают чип-карту. Рутина.
— Ловко, — похвалил Андрей. — Это у нас называется "мертвые души". Только надежнее иметь завербованного оператора.
— Это как посмотреть… Оператор-то и выдать может.
— Тоже верно. И где же ты так геройствовал?
— В Ростове.
— А сгорел на чем?
— На банке. Хотел для одного дела завести запасной счет, а они увидели, что я мелкий, ну и перекликнули в райотдел, в самом ли деле мне уже есть восемнадцать и где я проживаю. А там кто-то
— Антон, — Андрей закрыл глаза, — мне очень-очень неприятно тебе говорить такие обвальные вещи, но… не пытайся сейчас связаться с домом.
Антон сжал челюсти. Потом разжал, глубоко вдохнул и сказал тихо:
— Это мама. Я понимаю, что для вас она прежде всего высокая госпожа. А для меня — мама.
— Эти люди, — Андрей показал рукой за окно, — тоже чьи-то мамы, папы, дяди, тети и так далее. Ты просто подумай о том, какой уровень лояльности должен быть у твоей матери, чтобы гауляйтер подписал ей лицензию на инициацию на третьем году. И о том, до чего она дошла, чтобы тебя прикрыть. Да и за ней самой наверняка смотрят. Не из-за вас, а из-за возраста. Чем младше, тем больше вероятность срыва.
Антон сидел, чувствуя, как внутри что-то сворачивается в тяжелый рыхлый ком. Андрей взял его за руку.
— Я же не говорю — навсегда. Мы что-нибудь придумаем, обязательно. А вдруг я научусь. Или ты сам. Вот уж у кого времени теперь вагон — так это у нее.
— Не факт. — Антон вовсе не хотел язвить, просто вот это вот рыхлое из живота как-то само собой выплюнулось. — Вы же со своим учителем не последние… джедаи.
— Могу утешить: на всем пространстве ЕРФ, да и Сибири, пожалуй, мы были лучшими.
Рыхлое снова толкнулось изнутри: если вы, лучшие, по чистой случайности цель завалили — то каковы же худшие? Но на этот раз Антон удержал всю дрянь в себе. Андрей был прав самое меньшее в одном: спешить сейчас решительно некуда. Чудо возможно, он это видел своими глазами. А времени у мамы и в самом деле больше, чем у них всех. Ну, кроме Бога, разве что…
— А можно… спросить про письмо?
— Что спросить?
— Почему он так уверен, что вас… выдали? Кто-то у вас мог ошибиться — или кто-то что-то заметил. И почему важно — на точке сбора или нет?
— Подробности операции… — боевик еще раз попробовал найти какое-то относительно удобное положение для тела; видимо, не получилось, и тогда он сел, — никогда не докладываются наверх. Об этом знает только группа, больше никто. Если бы нас брали на точке сбора — это значило бы, что они сели на нас и отследили все. Но нас брали на квартире. И поляков тоже.
— А почему тебя не?.. Или тебя?..
— Группу брали на резервной точке, модель операции — "Перехват". Я в тот день погулять вышел… очень вовремя. Точнее, меня дядя Миша отправил. А они, пока не начали штурм, не могли определить, сколько в квартире людей — старый многоквартирный дом, тонкие стены.