Патрик Кензи
Шрифт:
— Знаю, — ответил я.
— Вы говорили, он был драчун. И все?
— Что вы имеете в виду?
— Мне надо знать, на что он был способен.
— Он был способен на все, агент Болтон.
Болтон кивнул, перелистывая страницы личного дела.
— Эмма Херлихи была помещена в психолечебницу Делла Ворстин Хоум в семьдесят пятом. До этого не было зафиксировано никаких признаков психических заболеваний в ее семье, да и она сама не жаловалась на здоровье вплоть до конца семьдесят четвертого года. Первый арест Дидры Райдер за пьянку и дебош произошел в феврале семьдесят пятого. После этого
Он посмотрел на нас, мы же только покачали головами.
Болтон перевернул еще одну страницу.
— Окружной судья Стэнли Тимпсон, интересная личность. Окончил Гарвард с самыми слабыми результатами. В Саффолке тоже достиг немногого. Дважды терпел неудачу прежде, чем получил адвокатскую практику. В офис окружного судьи попал только благодаря связям отца Дайандры Уоррен, да и оценки его первых выступлений были довольно низкими. Затем, начиная с семьдесят пятого года, он превращается в настоящего тигра. Завоевывает себе репутацию в суде, причем, обратите внимание, за беспримерную неподкупность. Переходит в суд высшей инстанции, и все то же, только в больших масштабах. Люди начинают бояться его, а в окружном суде ему все больше поручают уголовные дела, и его популярность все возрастает. К восемьдесят четвертому году он считается самым суровым прокурором в Новой Англии. И снова вопрос, почему это произошло?
Наша машина свернула с шоссе и въехала в мою округу, направляясь к собору Св. Барта, где Болтон проводил утреннее совещание.
— Ваш отец, мистер Кензи, прошел в городской совет в семьдесят восьмом году. Единственное, что он приобрел в этом заведении, была репутация человека настолько безжалостного и жаждущего власти, что это ввергло бы в краску самого Линдона Джонсона. Судя по всему, общественный деятель из него был посредственный, но политик он был жестокий. Опять мы имеем мрачную личность пожарника, ради всего святого, который продвинулся гораздо выше любых ожиданий, которые на него возлагали.
— А что с Климстичем? — спросила Энджи. — Бернс покончил с собой, а были ли у того признаки изменения?
— Климстич стал кем-то вроде отшельника. Жена ушла от него осенью семьдесят пятого. Протоколы в ходе развода свидетельствуют, что после двадцати восьми лет брака у супругов появились несовместимые противоречия. Жена констатировала, что ее муж стал отдаляться от нее, ощущал болезненную меланхолию и пристрастие к порнографии. Далее она сообщала, что тяга к порнографии была в его натуре, но теперь, похоже, им овладело обыкновенное скотство.
— Куда вы собираетесь со всем этим, агент Болтон? — спросила Энджи.
— Должен сказать, с этими людьми произошло нечто очень странное. Они стали либо очень успешными — продвинулись выше всяких мыслимых ожиданий относительно их места в жизни, либо, — он провел указательным пальцем по именам Эммы Херлихи и Пола Бернса, — их жизнь пошла под откос, и они разложились изнутри. — Он посмотрел на Энджи, как будто она знала ответ. — Что-то состарило этих людей, мисс Дженнаро. Что-то изменило их.
Машина остановилась позади собора, и Энджи, глядя на фотографию, вновь спросила:
— Что же они сделали?
— Не знаю, — сказал Болтон, криво усмехаясь в мою сторону. — Но, как сказал бы Алек Хардимен, это был знаковый поступок.
Глава 29
Мы с Энджи шли в кондитерскую на Бостон-стрит, а Девин с Оскаром сопровождали нас на значительном расстоянии.
Мы оба смертельно устали, и воздух рябил прозрачными пузырьками, которые лопались у меня перед глазами.
В это серое утро мы, почти не разговаривая, сидели у окна, потягивали кофе и смотрели на улицу. В нашей головоломке, казалось, все части сходятся, но почему-то сама она пока отказывалась принимать какую-либо узнаваемую форму.
Можно предположить, что ОАЭЭ имела какую-то связь либо с Хардименом и Рагглстоуном, либо с третьим загадочным убийцей. Но какого рода связь? Возможно, они видели нечто, что, по мнению Хардимена или таинственного убийцы, будет компрометировать их? Если так, что они могли видеть? И почему просто-напросто не убрать Членов ОАЭЭ еще тогда, в середине семидесятых? Зачем было ждать двадцать лет, чтобы теперь преследовать их потомков или близких этих самых потомков?
— Ты выглядишь разбитым, Патрик.
Я устало улыбнулся.
— Ты тоже.
Она отхлебнула свой кофе.
— После этого совещания давай пойдем домой, в постель.
— Звучит как-то двусмысленно.
Она хихикнула.
— Ничего подобного. Ты знаешь, что я имею в виду.
Я кивнул.
— Все стараешься соблазнить меня, после всех этих лет.
— Мечтай, глупыш.
— Тогда, в семьдесят четвертом, — сказал я, — что за причина могла заставить человека использовать грим?
— Ну, ты просто зациклился на этом пунктике.
— Да.
— Не знаю, Патрик. Возможно, они были слишком самовлюбленными. Или маскировали родимое пятно.
— С помощью белого грима?
— Возможно, они были мимы. Или клоуны. Или «готы».
— Или поклонники группы «Кисс», — сказал я.
— Или так. — Она промурлыкала какой-то такт из «Бет».
— Ерунда.
— Что именно?
— Связь где-то здесь, на поверхности, — сказал я. — Я это чувствую.
— Имеешь в виду грим?
— Да, — сказал я. — И связь между Хардименом и Ассоциацией. Я уверен. Она у нас прямо под носом, но мы слишком устали, чтобы распознать ее.
Она пожала плечами.
— Пошли посмотрим, что скажет Болтон на своей летучке. Возможно, все станет на свои места.
— Конечно.
— Не будь пессимистом, — сказала она.
Половина людей Болтона работали здесь же, в округе, добывая информацию, другие караулили квартиры Энджи, Фила и мою, поэтому Болтон получил разрешение отца Драммонда собираться в его соборе.