Пепел Анны
Шрифт:
На бульваре по-прежнему никого не было, как-то мне сделалось не по себе, я вернулся в отель, поднялся в номер и забрался в кровать, хотел полежать, но неожиданно уснул.
Проснулся около трех, голова болела, тошнило чуть, перегрелся вчера. От телефона проснулся. Звонила Анна, приглашала гулять. Я согласился. Плечи уже не болели.
Анна ждала меня возле гостиницы.
— Привет, — сказал я.
— Привет, — сказала она.
— Пойдем?
Отправились гулять в сторону порта. Без особых идей, так побродить. Отец был добр, денег дал много, велел мне почувствовать себя белым
Мне показалось, что народу прибавилось. То ли морем, то ли воздухом в город прибыло еще туристов, и, похоже, их стало больше, чем местных, теперь местные окончательно сместились к стенам и порогам, а то и совсем не выходили на улицу, выглядывали из дверей, смотрели с балкончиков.
— А это правда? — спросил я. — История, что ты вчера рассказывала?
— Правда, — ответила Анна. — Но это давно.
Мы вышли на площадь перед собором. Это был уже два раза знакомый собор, точно он. Или три раза… Тут музыка играла громче, люди стояли плотно, так что пересечь площадь удалось не сразу, первый раз нас отбросило назад, и тогда Анна повела вокруг, по краю.
— Это случилось в нашей семье, — сказала Анна. — Это правда.
Толпа на площади качнулась и стала выдавливаться в переулок, нас потащило вдоль стены, мне лично довольно больно отнаждачило спину. Анна же умудрилась выкрутиться, схватила меня за руку и втянула в дверь.
Я не знаю, как это правильно называется — двери с улицы вели в довольно большой предбанник, от которого расходились коридоры в квартиры, разбегались лестницы на второй этаж, а прямо темнела подворотня, ведущая ко внутреннему дворику. По стенам тянулись трубы и кабели, в углу теснились подгоревшие рубильники, с потолка свисала лампочка на длинном проводе. В подворотне блестели прикованные друг к другу велосипеды.
Мы оказались в этом предбаннике, кроме нас тут торчал мужик лет пятидесяти с табуреткой, он сказал что-то, Анна ответила, мужик зевнул, уселся на табуретку и стал читать газету.
Анна была, как мне показалось, испугана, она то и дело выглядывала в толпу, затем на меня смотрела.
А я ничего в этих местных праздниках не понимал.
— Откуда все они? — спросил я. — Эти?
— Разные, — ответила Анна. — В основном эскория.
— Кто? — не понял я.
— Те, кто уехал, — пояснила Анна. — Раньше уехали.
— Что они здесь делают?
Анна не ответила.
Через дверь было видно, как по переулку идут люди. Анна сосредоточенно изучала стену. Мужик снова что-то сказал и указал на идущих по улице. Плюнул под ноги.
Через несколько минут стало свободнее, людей убавилось.
— Пойдем на Малекон, — предложила Анна. — Лучше там… Больше места.
— Пойдем, — согласился я.
Мужик с газетой сказал нам вслед.
Мы с Анной вышли на улицу. К нам тут же прилип пацан лет тринадцати, стал предлагать прокатиться. Трехколесный велокаракат, без крыши, с продавленными сиденьями и облезлой краской.
Анна принялась пацана расспрашивать, а он отвечал испуганно, то и дело озираясь и иногда на шепот переключаясь.
— Нам лучше немного проехать, — сказала Анна.
Я был не против, забрались на туристическое сиденье, пацан запрыгнул на водительское сиденье и направил велосипед в сторону порта.
Пацан старался, налегая туловищем на руль, отталкиваясь, а потом всем весом наваливаясь на педали. Спина у него была тощая, жилистая и старая. Паршивым он был рикшей, чахлым, мне то и дело хотелось самому сесть за руль, так быстрее бы получилось. Хотя мы и не торопились особо.
Через полчаса подкатили к Малекону, я дал извозчику двадцать куков, и он мгновенно исчез.
Здесь тоже было многолюдно, но уж вольнее и просторнее, больше воздуха, и воздух морской, отправились вдоль набережной, стараясь держаться поближе к дороге.
Анна взяла меня под руку.
Возле парапета располагались компании. Там везде компании были, весь Малекон, много тысяч человек, сидели на парапете, и на набережной, и на вынесенных стульях, веселились и смотрели на солнце. Одна компания отделялась от другой метром пустого пространства, а иногда и не отделялась.
К нам то и дело подходили, у Анны спрашивали, мне предлагали, Анна отвечала, а я мотал головой, люди смеялись, хлопали меня по плечу. На другой стороне дороги люди сидели возле домов, как обычно выставив столики, стулья и ноги. Ветер был со стороны города, волна не поднималась, и набережную не забрасывало водой и галькой. Пахло водорослями и рыбой.
Мы шагали, иногда с набережной спрыгивали на дорогу, иногда и вовсе по дороге шагали. Удивительно. Мы словно попали на день города в Суздале, но умноженный в сорок раз, и денег на шашлыки ни у кого нет, поэтому все лопают жареное тесто и пьют самодельный лимонад, Анна сказала, что лучше все это не пробовать.
С парапета дружно соскочила группа девушек. Они заверещали и поспешили к нам, я думал, это знакомые Анны, потому что они торопились к нам щебеча, хихикая и подпрыгивая. Но оказалось, что они Анне не подруги. Две девицы повисли на мне, улыбались, щипали и тянули в сторону. Я не понимал, что они обо мне говорили, но Анна вдруг заговорила строгим официальным голосом, и они вдруг разом утратили интерес и дружелюбие, оставили меня и вернулись на парапет. Анна обернулась и еще им вслед сказала.
Я усмехнулся. Мы отправились дальше.
— Куда мы идем? — спросил я Анну через километр Малекона.
— Скоро свернем, — ответила Анна. — Свернем к университету, там много места. Будем ходить. Или сидеть. Там тень. Там можно в столовой пообедать, если хочешь.
— А ты, кстати, собираешься в университет поступать? — спросил я.
Но Анна ответить не успела, с парапета соскочила еще одна банда красавиц. Я немедленно сделал неприступное кислое лицо, помощи Анны мне не понадобилось, красавицы разочаровались быстрее, чем в первый раз. Но пара штук еще некоторое время тащились за мной. Кажется, они ругали Анну. Или задирали ее.