Пепел Вавилона
Шрифт:
Гаага по новостям выглядела потертой фотографией самой себя в сепии. Небо над зданием ООН скрывалось за белой дымкой, но темным не было. И Авасарала выступала стоя. Ее ярко–оранжевое сари походило на знамя победы.
— Освобождение станции Медина — это не только избавление от тирании насилия одной станции, — вещала она, выходя на крещендо получасовой речи. — Оно вновь открывает путь к колониям и новым мирам, которые пытался отрезать Свободный флот. Оно восстанавливает исторические связи и доказывает, что человеческий дух не сломить страхом и жестокостью. И, да, вы все так хорошо себя вели, что я позволю вам несколько вопросов. Такеши?
Поднялся худенький репортер в сером костюме — тростинка среди коллег–собратьев.
— Вот дерьмо, — ругнулся от дверей Алекс. — Где–то еще репортеры остались или она всех собрала?
— Тс-с, — остановила его Бобби.
— Мадам генеральный секретарь, вы сказали, что атака на Землю была не военным действием, а результатом преступного заговора. Теперь, когда вы взяли пленных, как с ними поступят?
— Заговорщиков доставят на Луну и предоставят встречу с их адвокатами, — ответила Авасарала. — Следующий вопрос?..
— Только захваченных на Медине? Или с Паллады и Европы тоже? Не перегрузит ли это систему правосудия? — настаивал серый.
Авасарала мило улыбнулась.
— Ох, и выдаст она этому парню, — предсказала Бобби.
— Да уж, — согласился Холден.
— На разбирательство со всеми потребуется время, — сказала Авасарала. — Но часть вины за задержку я возлагаю и на Свободный флот. Если они хотят быстрого разбирательства, не надо было сносить столько судебных палат. Следующий вопрос. Линсдей?
— Напрасно она пытается столько из этого выжать, — сказала Бобби, когда место журналиста в сером заняла блондинка, спросившая что–то о восстановлении и роли в нем АВП. — Это ей еще отольется.
— У нас это первая однозначная победа над Инаросом, — ответил Холден. — Все остальное он, удирая, обдирал до заклепок. Или вынуждал нас пробираться ползком, разряжая мины–ловушки. Даже на Титане мы, похоже, потеряли не меньше, чем приобрели. Земле нужна победа. Да и Марсу, черт возьми, нужна победа. Я только рад, что в этом деле на нашей стороне тоже были астеры.
— Если пережмет, будет плохо выглядеть, когда мы снова потеряем Медину.
Холден поднял голову.
— Почему ты решила, что мы ее потеряем?
— Потому что мне пришлось прикончить рельсовые, — объяснила Бобби. — Захватив их, мы могли бы держать оборону. Но мы их не захватили, а испортили. Будь у нас дюжина кораблей вроде «Роси» или парочка чего–нибудь класса «Доннаджер», могли бы удержаться. Но для этого надо их сюда привести, а Инарос, надо полагать, сейчас не пожалеет последней гранаты и пули, лишь бы попасть в задницу любому идущему к нам кораблю. И хорошо, если его патрон с Лаконии еще не послал им же украденные марсианские корабли, чтобы нас ликвидировать.
Узел, чуточку распустившийся после высадки на Медину, снова стянулся у Холдена под ложечкой.
— О, — протянул он, — вот как. Ну а план на этот случай у нас есть?
— Драться как черти и надеяться, что плохие парни, убивая нас, потеряют время и не успеют закрепиться до прибытия тех, кого пришлют нам на смену Авасарала с Ричардс.
— А-а.
— Мы были покойниками с той минуты, как я подорвала тот реактор. Что не лишает нас достоинства. Да и холм здесь хорош.
— Что–что?
Бобби взглянула на него, удивляясь, что Холден не узнал идиомы.
— Хороший холм, чтобы на нем умереть.
Глава 47
Филип
— Как это было? — с деланой небрежностью спросил Филип.
Ее звали Мартой. Широкое лицо вдоль подбородка было забрызгано родинками. Волосы светлее кожи. Она одна из собравшихся в клубе вроде бы готова была терпеть новичка. Когда затеяли караоке, протянула ему микрофон — он, впрочем, не взял. Когда зал наполнился, пустила его за свой столик, с краю. Не то чтобы с ней, но и не совсем отдельно. Она выросла на Каллисто, здесь и родилась. Работала на каком–то складе, выписывала квитанции. Была примерно годом старше него. Когда это случилось, ей исполнилось шестнадцать.
Она прищурилась, склонила голову к плечу.
— Налет? Тебе зачем?
— Интересно, — пожал плечами Филип. В зале притушили свет, она могла и не заметить, как он покраснел. — Сколько я здесь, столько об этом и слышу.
Марта покачала головой, отвела взгляд. Кто–то, проталкиваясь к стойке, навалился на Филипа сзади. Тот собирался извиниться — подыскивал слова, — когда Марта заговорила:
— Был айне день, да. Проснулась утром, как всегда. Собралась в школу. Мама приготовила на завтрак хаш и кофе. Просто айне день как отра [19] . Болтала с кем–то в зале, и тут тряхнуло. Всего раз. Не сильно, но все почувствовали. Стали спрашивать друг друга — все почувствовали. Потом вошел учитель, весь в рапитамине, велел идти в укрытия. Что–то стряслось на марсианских верфях. Думали, реактор рванул. И то было плохо. Только мы вошли, оно опять, и хуже. Много хуже.
19
Обычный день, как другие.
— Но били только по марсианской верфи, — сказал Филип.
Марта пожала плечами.
— Камешек–то один. Нельзя пнуть одну половинку мяча. В общем, включилась тревога, все плачут. А когда нас выпустили, ее уже не было. Марсианская верфь деленда, и половина наших с ней. Было просто… но се [20] . Раньше одно, после другое.
— Но с тобой ничего не случилось, — заметил Филип.
Марта чуть заметно качнула головой.
— Мама погибла. Ее убежище треснуло.
20
Не то, иначе.
Филипу ее слова пришлись прямо под дых.
— Извини.
— Говорили, это было быстро. Она даже не поняла.
— Да, — сказал Филип. Его ручной терминал звонил четвертый раз за час.
— Ты точно не хочешь ответить? — спросила Марта. — Твоя девочка крепко тебя добивается.
— Нет. Не надо, — ответил он. И еще: — У меня тоже нет матери.
— А с твоей что?
— Ушла от отца, когда я был совсем маленьким. Папа рассказывал, он меня спрятал, потому что она сошла с ума. Я не знаю. Я ее впервые увидел несколько месяцев назад, но теперь ее снова нет.