Передряга

Сербин Иван Владимирович

— Уйди! — заорали истерично за дверью. — Уйди, б…я, на х…й! Уйди или я пришью эту сучку!

— Тимоха, открой дверь! — гаркнул Сергей Борисович. — Или я сам открою, только тогда тебе лучше приберечь пулю для себя!

— Я для этой суки приберегу!

Ещё два выстрела. Черт бы их всех побрал! Если бы я всего четыре дня назад набрался мужества отказаться от „заманчивого“ предложения, то ничего этого сейчас не было бы. Сидел бы в офисе с Олежкой, Димкой и остальными, пил бы „капуччино“…

— Оставь, — согласился Сергей Борисович. — Мне на неё плевать. Ты знаешь мои правила. Ради бабы я и пальцем не шевельну. Убей ее, а потом я войду

и перережу тебе глотку.

Бах! Бах! Бах! — при каждом попадании пули дверь содрогалась и хлопала о косяк, словно в нее били ногой. Восемь выстрелов!

Сергей Борисович повернулся ко мне, сказал шепотом:

— Когда войдем, держи его на прицеле.

— У меня патронов нет.

— Это неважно. Просто подними автомат и потихоньку обходи этого ублюдка слева. Постарайся повернуть его ко мне боком.

— Хорошо.

Мафиозо стукнул ладонью в дверь. Выстрелы загремели один за другим. Очевидно, Тимофей совсем потерял голову от страха и нажимал на курок, будучи не в силах справиться с охватившей его паникой. Я сбился со счета. Едва выстрелы стихли, Сергей Борисович шагнул вперёд и что было сил ударил в дверь ногой. Она неожиданно легко распахнулась, и мы ворвались в помещение. В свете тусклой сорокасвечовой лампы я разглядел крошечную комнатку, больше похожую на собачью конуру. Мебель тут отсутствовала, зато на стене висели самые настоящие кандалы. Единственный стул валялся на полу, в двух шагах от двери. Только теперь я сообразил, что это камера, а в камерах не бывает запоров изнутри. В камерах запоры только снаружи. Тимофей просто подпёр дверь стулом. Сергей Борисович понял это и заставил бывшего дружка стрелять в створку, чтобы постоянные толчки расшатали подпорку. Он наблюдал за шириной хода двери, а я, дурень, считал выстрелы.

У дальней стены стояла Ирина, а за её спиной возвышался высокий красивый парень лет тридцати трёх, одетый в шикарный темно-зеленый костюм и белую сорочку. По бледному лицу Тимофея катились крупные градины пота. Я разглядел их даже от двери. Одной рукой он прижимал к себе Ирину, во второй держал пистолет. Ствол ходил ходуном. Увидев, что противник не один, Тимофей растерялся еще больше. Он то прижимал пистолет к виску Ирины, то наводил его на нас. Словом, нервничал ужасно. После бойни, устроенной Сергеем Борисовичем наверху, я понимал этого парня. Ему было чего бояться.

Ирина тоже выглядела не лучшим образом, но держалась изо всех сил. Хотя, похоже, ей досталось. На щеке кровоподтек, из уголка губы тоненькой струйкой сочится кровь. Блузка на груди разорвана, и на ней видны алые пятна. Тем не менее взгляд у нее оставался твердым. Она, не отрываясь, смотрела на меня, а я целился в Тимофея из незаряженного автомата и чувствовал себя полным идиотом,

— Привет, Тимоха, — сказал Сергей Борисович, отходя вправо. — Давно не виделись. По-прежнему белые рубашечки предпочитаешь? Франт. Ты, я слышал, уже собрался меня хоронить?

— Ты умер, Туча. — Тот нервно облизнул пересохшие губы.

— Да, — со вздохом подтвердил мафиозо. — Я умер.

Сергей Борисович даже опустил пистолет, Он и разговаривал как бы сам с собой, глядя в пол.

Я, держа автомат наперевес, сделал несколько коротких шажков влево. Тимофей тут же направил оружие на меня, крикнул:

— Туча, скажи этому сявке, чтобы не двигался! Иначе я его замочу.

— А ты сам ему это скажи, Тимоха, — предложил Сергей Борисович, медленно шагая вдоль стены. — У тебя ведь его баба. Лично я думаю, что

у этого парня руки чешутся спустить с тебя шкуру. Он пару минут назад в одиночку завалил всех твоих „быков“. И горел желанием найти тебя. У него, Тимоха, автомат, и стреляет он как бог. Мне таких стрелков видеть еще не приходилось. С сотни метров из этой „пушки“- комару яйца отшибает. — Еще пара шагов. — Скажу тебе честно, Тимоха, тут дело уже не в бабе. Дело в принципе. Этот парень прилюдно поклялся, что завалит тебя лично и заспиртует твою отрезанную башку в банке. А он слов на ветер не бросает, поверь мне. Знаешь, чей это парень? Это парень Жнеца. Помнишь еще? А Жнец, как тебе известно, дерьма не держал. Так что, думай, Тимоха, думай. По мертвенной бледности, моментально залившей лицо Тимофея, я понял, что прозвище Жнец ему знакомо и, более того, вызывает у парня животный страх. Правда, самому мне ни разу не приходилось слышать об этом человеке, и все же я приосанился. Надо было держать фасон. Ствол пистолета в руке Тимофея задрожал сильнее.

— Я не знал, что ты человек Жнеца, — пробормотал Тимофей, глядя на меня. — Если бы знал, не стал бы забирать твою бабу, клянусь…

Я шагнул к нему, и он тут же снова поднял пистолет. Видать, Жнец и его люди пользовались дурной славой. Тимофей уже понял, что рассчитывать на жизнь не приходится, но, как мог, пытался оттянуть момент гибели.

— Слушай меня. — Я старался, чтобы мой голос звучал внушительно и ровно. — Если ты сейчас же отпустишь женщину, то, возможно…

Мне хотелось сказать „я сохраню тебе жизнь“, но по неуловимо изменившемуся лицу Сергея Борисовича я понял, что именно этого-то говорить не следует. Не поверит Тимофей в мою „доброту“. А не поверив, начнет стрелять, и поляжем мы все. В лучшем случае отделаемся ранениями. Очевидно, Жнец был слишком страшным человеком и не отягощал себя сантиментами.

— …Я пожалею тебя и убью быстро. Если нет, пеняй на себя.

Сергей Борисович сделал еще один шаг вперед и оказался практически на линии огня. Он двигался как-то… очень мирно. В нём не было угрозы. Так кошки смотрят совсем в другую от заинтересовавшей их живности сторону. Пока не придет время. Мафиозо с безразличным видом привалился плечом к стене. Ему нужен еще один шажок, понял я. Один крохотный шажок. Надо потянуть время.

— Можешь её убить, это уже не имеет значения. Я пришёл за твоей головой.

Тимофей буравил меня взглядом, но в его глазах не было жизни. Глаза истекающего кровью животного — вот что я видел. Он умер раньше смерти.

— Я убью тебя, — сказал наконец Тимофей. — А с Тучей мы как-нибудь договоримся.

Его палец лёг на курок. И в этот момент Сергей Борисович быстро шагнул вперед, мгновенно вскинул оружие и выстрелил. Девятимиллиметровая пуля прошила голову Тимофея насквозь, разбрызгав по стене кровь, мозги и клочки волос. Ирина закричала, и я, отшвырнув бесполезный автомат в сторону, бросился к ней, обнял и прижал к себе.

Тимофей еще несколько секунд стоял у стены, тараща на нас бессмысленные мёертвые глаза, а затем мягко завалился на бок.

Ирина дрожала всем телом, а я гладил ее по непослушным волосам и бормотал:

— Всё. Всё. Всё уже кончилось. Всё уже хорошо. Всё позади.

Господи, как же я люблю эту женщину!

Она вдруг схватила мое лицо в ладони и начала целовать, жарко и быстро. Щёки, губы, подбородок.

— Я знала, что ты придешь, — шептала Ирина сквозь слёзы. — Я все время знала. Я так ждала тебя.