Передышка в Барбусе
Шрифт:
Ага, вон на той стороне заезжие бароны, у них свои крепости, они подчинены ему, тцару, но как-то странно подчинены: не принимают его управляющих, не допускают переписчиков населения, зато свято блюдут границы Барбуссии, и ни артанцы, ни куявы, ни любой другой враг не сумеет пройти через их владения, так что с их вольностями лучше примириться.
Последний десяток стульев предназначен для счастливчиков, которых приглашают к высочайшему столу за особые заслуги: отличившихся младших командиров, строителей крепостей, магов, а также известных певцов или сочинителей.
Трижды
— Его Величество.... Яфегерд Блистательный, гроза соседей, защитник справедливости!
И звездочёт, добавил Мрак иронически. Он вошёл степенно, как надлежит, но всё равно поймал недоумевающий взгляд Аспарда, пару ухмылок придворных аристократов, и заметил, что потирает ладони в предвкушении добротного завтрака. То, что съели в его покоях, можно считать лёгкой разминкой.
Народ начал занимать места. Аспард остановился подле Тцарского кресла, Мрак сел, засучил рукава. Брови Манмурта поползли вверх. Мрак прорычал довольно:
— Обед хорош... Или тебе не нравится?
— Обед великолепен, — промямлил Манмурт.
— Ну, так чего чешешься? Хватай скорей, а то пожрут!
Он потёр ладони, все взгляды обращены на него, он сперва решил, что всех удивил именно этот жест, но, оказывается, все только ждали, когда он ухватит своего поросёнка.
Молочный поросёнок зажарен оказался так искусно, что когда Мрак ухватил его обеими руками, хрустящая коричневая корочка полопалась, в трещинки вырвались струйки сводящего с ума пара, а по пальцам побежал обжигающий, как расплавленное олово, сок.
Мрак ругнулся, стражи вдоль стен насторожились, ухватились за мечи. Аспард сделал им успокаивающий жест, мол, это дедушка Его Величества рубит врага в какой-то вражеской крепости.
Разом, как будто рухнула зазубренная решетка ворот, на блюда с лязгом опустились ножи, вилки, послышался треск раздираемой плоти, следом — чавканье, сопение, хлюпанье, треск разгрызаемых костей — напротив гигантский вельможа, не в силах разгрызть кость, высасывал мозг с такой мощью, что вокруг него заворачивался настоящий смерч.
Мрак поискал глазами музыкантов, в самый бы раз, музыка тоже может быть полезной. А то и певцы не помешали бы, да чтоб песни погромче, погромче. Сам он ел быстро, сперва утоляя голод, а потом, уже поддавшись здоровому аппетиту здорового человека, что умеет есть в запас.
После этого лёгкого завтрака по знаку Аспарда часть воинов выбежала из зала, а когда Мрак величественно вышел и двинулся, куда повели, впереди уже слышались нетерпеливые крики, проходы пустели, и так продолжалось на всём пути к главному выходу.
Солнечный свет ударил по глазам. Ночью прошёл малый дождь, на каменных плитах лужи ещё не исчезли, оттуда под опущенные веки быстро и колко бьют крохотные солнечные лучи.
Двор опустел, стражи отогнали посторонних, а из конюшни вывели под уздцы четвёрку богато убранных коней. Они тащили роскошный возок, весь украшенный золотом,
Мрак с отвращением оглядел возок. Двое из конной охраны покинули седла, встали по обе стороны от дверцы, каждый преклонил колено. Ага, он должен наступить одному из них на это самое колено, сам держась за покорно склонённые головы, а затем подняться ещё выше в сам возок. Колеса огромные, а днище от земли высоко, что значит, грязи много, чтоб не застревать...
Хугилай сказал настойчиво:
— Пожалуйте, Ваше Величество...
Мрак скривился, но Хугилай настойчиво подталкивал его к возку. Мрак опустил ладонь на курчавую голову одного из коленопреклонённых. Изнутри возка незнакомый молодой красивый придворный с готовностью протянул руку. Из казармы простучал подковами великолепный конь чуть припоздавшего начальника стражи, гарцевал, вскидывал голову, гордясь красивой уздечкой, цветной попоной, широкими разукрашенными ремнями на груди.
Мрак в задумчивости пожал руку придворному, тот почему-то завизжал, упал там же в возке на колени, едва не вывалился наружу. Коленопреклонённый чуть дёрнулся, Мрак стиснул его голову сильнее, тот побелел и начал валиться на возок.
— Гм, — сказал Мрак, — что это с ними? Какие-то новые ритуалы ввели?
Он оглянулся на Аспарда. Тот смотрел на тцара со страхом и непонятным восторгом.
— Да нет, — воскликнул он. — Не ввели... Но если скажете, тут же введём!
— Разве я ещё и Верховный Жрец? — удивился Мрак.
— В случае войны — да, — ответил Аспард преданно. — Разрешите, кому-нибудь объявим войну?
— Какой ты кровожадный, — упрекнул Мрак.
— А войну можно объявить какому-нибудь далёкому тцарству или королевству,
— объяснил Аспард. — Настолько далёкому, что воевать с ним просто невозможно.
— Да ну тебя. Скажи, почему бы мне не поехать... на коне?
Широкое лицо Хугилая дёрнулось, в глазах мелькнул испуг. Он отшатнулся, выставил непривычно пухлые и короткие для такого могучего тела белые ручки.
— Как можно, Ваше Величество? Мрак пожал плечами.
— А в чем дело? Тцар я или не тцар?
— В том-то и дело, — воскликнул Хугилай, — что тцар! А тцару надлежит быть величественну и внушающу. Народ, глядя только на возок, должен трепетать от благочестия... И сама мысль, что тцар там, внутри, должна наполнять сердца восторгом, благочестием и священным трепетанием...
Мрак нахмурился.
— Это что ж, мне и высовываться нельзя?
— Лучше нельзя, — ответил Хугилай. Он глядел в глаза преданно и истово, но у Мрака закралось подозрение, что дело неспроста, чересчур настойчиво Хугилай пытается запихнуть его в возок. Словно в его отсутствие все разденутся догола и будут отплясывать на столах, вкусив свободы от него, деспота. — Вы, Ваше Величество, должны быть... далеки от народа. Страшно далеки! И тогда вас чтить будут ещё больше.