Перегрин
Шрифт:
— Значит, мы правильно сделали, что не рассказали командованию всего о том налете, — сделал вывод юноша.
Я тоже сделал вывод, что незачем рисковать, шляясь по ночам, чтобы делать богаче несостоявшегося взяточника.
25
Дело было к вечеру, делать было нечего. Мои соседи по палатке играли в тали. Для этой игры используют таранные кости копытных животных (в русском просторечье «бабки»), в основном овец и коз. На Руси игра с такими костями и называлась бабки, но там их расставляли на кону и выбивали битком — более крупной, часто залитой свинцом, а здесь три бабки бросали, как игральные кости, только в счет шли не очки, а на каких гранях замерли, брошенными на землю. Цифры ведь мало кто знает, считать не умеют.
Быстро надев доспехи и схватив оружие, обитатели моей палатки убежали на место сбора, которое у каждой центурии свое. Обычно это место на стене рядом с палаткой. На этот раз дежурные передали приказ из штаба, чтобы все подразделения, кроме назначенных охранять лагерь, начали выходить за его пределы и строиться в походную колонну. Как мне сказал дежурный офицер, большой отряд конных нумидийцев под командованием своего царя Югурты напал на центурию, охранявшую скот. Первыми поскакали туда все кавалеристы, десять турм по тридцать человек в каждой, а за ними быстрым шагом пошли четыреста велитов и десять манипул легионеров — треть пехоты легиона. Вторая треть пехотинцев присматривала на позициях за осажденным городом, а третья — охраняла лагерь.
Я бы с удовольствием прогулялся с ушедшими на помощь, но нас никто не позвал. Даже к обороне лагеря не привлекли. Зато Кезона Мастарну его родственник-кавалерист взял с собой.
Солнце еще не зашло, до отбоя время оставалось много, поэтому я взял оставленные без присмотра бабки и пошел к своим подчиненным, чтобы сыграть с ними. Чем только от скуки не займешься! Выбрал палатку, где жили три велита-галла, среди которых был и Дейти. Он всячески выказывал мне свое расположение с тех пор, как на реке Мутул прикрыл его и вернул оружие. В палатке, чтобы не нарваться на наказание, потому что какой-нибудь шибко ретивый офицер мог обвинить в игре на деньги, мы начали метать бабки. Я собирался поучиться с такими же неумехами, как сам, но оказалось, что галлы умеют играть в тали не хуже римлян. Пришлось мне почти постоянно проигрывать. Не помогало даже то, что новичкам должно везти. Меня оседлала жуткая непруха. Как ни брошу, бабки падают одинаково, словно заколдованные. Видимо, были какие-то технические приемы, которых я не знал. Галлы смеялись надо мной и выигрывали.
Игру опять прервал сигнал тревоги. Видимо, тали как-то дружат с трубачами.
— Нас это не касается! — пренебрежительно произнес я, решив, что собираются послать подмогу ушедшему отряду, и продолжил игру.
Суета и крики возле палатки заставили все-таки нас отвлечься.
— Что случилось? — спросил Дейти, высунув голову из палатки.
— Нумидийцы атакуют! — крикнул какой-то легионер таким тоном, что стало понятно, что ситуация очень серьезная.
— Передайте всем нашим, чтобы собирались возле моей палатки! — приказал я и побежал к ней.
По проходам бежали легионеры к дальней от города стене. Видимо, там атаковали враги. Моя палатка стояла у ближней к городу стены, поэтому возле нее было меньше суеты. Я быстро надел кольчугу, шлем и поножи. Римляне носят всего один понож на правой ноге. Считается, что левую прикрывает щит. Пару поножей сейчас носят только греки и персы, поэтому мне, перегрину и вроде бы греку, хоть и таврическому, прощалось такое излишество.
К тому времени, когда снарядился полностью, возле палатки собрались все мои подчиненные. Поскольку мое подразделение не входило в легион и штатного места в обороне не имело, а на ближнюю сторону каструма нападали слабенько, скорее, демонстрировали намерение, я повел своих бойцов туда, где крики и звон оружия были громче, на противоположную сторону.
Подоспели мы вовремя. Нумидийцы как-то умудрились быстро засыпать ров и завалить фрагмент частокола метров сорок шириной. Не удивлюсь, если узнаю,
— Стрелки разошлись на фланги, помогайте нам! Велиты, построились в две шеренги! — приказал я и повел свой отряд к правому флангу легионеров, который смяли, начали охватывать нумидийцы.
Наше нападение оказалось неожиданным для врагов. Они зашли в тыл противнику и решили, что победа в кармане — и вдруг в спину им ударили. Я буквально за несколько секунд зарубил несколько нумидийцев. Наносил саблей короткие, резкие удары по спине у шеи. Клинок запросто разрубал кожаные доспехи и позвонки, углубляясь всего сантиметров на пять. Этого было достаточно, чтобы нейтрализовать врага. Рядом со мной орудовали пилумами велиты, кололи врагов в спину, пока уцелевшие нумидийцы не прыснули по валу ко рву и дальше с громкими криками на непонятном мне языке. Поскольку у них тут два главных племени, массилы и мазезилы, то, скорее всего, на каком-то из этих двух, или на обоих сразу, если языки разные, или на одном общем. За что могу поручиться головой, так это за то, что кричали что-нибудь типа «Засада! Измена! Нас предали!». Когда по глупости или небрежности попадаешь в переплет, виноваты всегда предатели.
Напряжение на этом участке временно ослабло, и легионеры, выполняя приказы центуриона, выровняли ряды и перекрыли весь пролом, оттеснив нас во вторую линию. Центурион, помахав в воздухе окровавленным гладиусом, потому что перекричать шум боя не смог, подозвал на помощь стоявших возле уцелевшего частокола справа от нас, а мне показал, чтобы со своим отрядом занял опустевшее место. Я в ответ помахал ему саблей, соглашаясь выполнить приказ, и повел свой отряд туда.
Разместив велитов вдоль частокола, я приказал стрелкам выйти вперед, и помочь соседям отбивать атаку, и сам занял место рядом с ними, достав из сагайдака лук и по старой привычке навтыкав стрелы в землю у ног, чтобы удобнее было брать их. Мои лучники пробовали повторять, но стрелы у них короче, да и привычка нужна.
Отступившие нумидийцы справились с испугом и опять пошли в атаку. Возглавлял нападение на нашем участке крупный воин с длинной черной бородой, завитой, как пейсы у хасидов. Вполне возможно, что он исповедует иудаизм. На территории бывшего Карфагена это вторая по значимости религия, в том числе и среди несемитов. Облачен командир в римские шлем и кольчугу, но щит круглый с бронзовой окантовкой и нарисованным в центре золотым львом со скипетром в правой передней лапе, неестественно вывернутой вбок. Видимо, происходит этот нумидиец из царского рода. Что ж, мне не впервой убивать особ царских кровей. Я всадил ему стрелу прямо в верхнюю часть бороды между не завязанными нащечниками. Может быть, попал в рот или подбородок. Выстрел оказался смертельным. Вражеский командир сделал по инерции еще один шаг и свалился в ров, скатившись в не засыпанную часть его.
Это не остановило нумидийцев. Плотной волной, сузившейся в месте перехода через ров, они катились на каструм, поднимались по валу, прикрываясь поднятыми вверх, круглыми щитами. Как только кто-то из врагов забывал об осторожности и опускал щит, я тут же посылал стрелу. Она пробивала любой доспех и то, что он защищал. Я видел у убитых мной и упавших ниц врагов торчавшую из спины, окровавленную, переднюю часть стрелы. Волна накатила на переднюю линию легионеров, уплотнилась, слившись, казалось, с ними в одно целое — и, поредев, начала откатываться все быстрее и быстрее. Перебравшись через ров, многие нумидийцы, не обращая внимания на команды командиров, побежали в сторону заходящего солнца. К ним присоединились отряды, штурмовавшие каструм с других сторон. Эти отступали с громкими криками, которые я сперва принял за типичные обвинения в предательстве.