Перегрин
Шрифт:
Надо было видеть лица воинов из других отрядов! Каждому воину из моего отряда досталось по два жеребца и кое-что из оружия и доспехов тевтонов. Даже один конь считается очень хорошим трофеем. И сам по себе, и благодаря возможности увезти на нем много других трофеев. На собственном горбу ведь много не утащишь.
Мне, как командиру, достались почти три десятка лошадей. Я оставил себе двух, самых лучших, остальных через Перта раздал галлам из отряда его приятеля. После нашей победы они должны будут заплатить за этих лошадей золотом или серебром.
Наш удачный зачин убедил, если ни всех, то многих, что победа будет за нами. Вечером командиры собрались на совещание. Теперь все говорили, что пора идти на врага, нечего торчать здесь бестолку. Когда я встал, чтобы
— Я понимаю, что вы рветесь с бой, хотите разбить врага и взять богатые трофеи, но надо подождать еще два-три дня. Мы там замутили кое-что, что должно перессорить наших врагов. Надо поработать еще немного. Если получится, нам будет легче разбить кимвров, — произнося фразы медленно и с паузами, чтобы успевали переводить, произнес я, после чего добавил шутливо: — И не бойтесь, всех врагов я со своим отрядом не перебью, немного и вам останется!
Шутку оценили дружным гоготом. После чего мне единогласно дали еще три дня на выполнение своих задумок.
65
Оставленные мной три наблюдателя на противоположном берегу реки так и не смогли уверенно сказать, разбирались тевтоны с кимврами из-за лошадей или нет. По их словам, во всем большом вражеском лагере жизнь продолжалась обычная, если не считать очередную атаку, отбитую жителями поселения из последних сил. Кимвры смогли завалить фрагмент частокола, но там их и остановили. За несколько часов осажденные восстановили повреждения. Вечером в лагере кимвров было большое и продолжительное совещание. Поутру опять застучали топоры. Значит, готовятся сделать еще одну попытку. Скорее всего, следующий штурм будет решающим: или поселение возьмут, или оставят в покое, пойдут дальше.
Ночью я с десятком самых опытных бойцов и Эрмингильдом, одетым в доспехи, в том числе в шлем с медвежьей мордой, с щитом за спиной и ножом на поясе, но со связанными руками и заткнутым кляпом ртом, выдвинулся к кимврскому лагерю. На нас темная одежда, лица и кисти рук вымазаны сажей. Сперва шли по дороге, не таясь. Молоденькая луна слабенько подсвечивала нам. Перед лагерем кимвров, когда стал слышен лай их собак, направились через лес, чтобы ветер дул в лицо. Сбиться с пути было трудно, потому что ветер приносил и вонь испражнений. Оборудовать сортир, выкопав глубокую яму, как это заведено у римлян, кимвры не сочли нужным. Лес рядом с лагерем был «заминирован» настолько тщательно, насколько способны несколько тысяч человек за несколько дней. Наверняка это помогает нам, потому что притупляет нюх собак.
Мы вышли к кривому ряду шалашей из веток и сухой травы. Скорее всего, в них спали женщины и дети, потому что рядом, вокруг тлеющих костров, на овчинах, постеленных на земле, храпели мужчины. Метрах в ста от нас возле большого костра гужбанила компания человек из десяти. Они уже были изрядно пьяны, говорили все сразу, стараясь перекричать друг друга. Под их гомон мы и принялись за дело. От спящих сильно воняло свежим перегаром. Зачистив вокруг ближних костров, подвели туда связанного Эрмингильда. Перт взял топор, лежавший возле костра, и сильным верным ударом раскроил тевтону шлем и череп под ним. После чего вложил топор в руку одного из мертвых кимвров. Пусть его соратнику гадают или восхищаются, как он с перерезанным горлом сумел нанести смертельный удар. Юноша помычал несколько секунд, подрыгал ногами и затих. Ему развязали руки, вынули кляп изо рта.
Пятеро воинов собрали трофейное оружие и доспехи и отошли к лесу. Остальные продолжили свое дело, действуя теперь грубо, шумно. И добились своего — один кимвр проснулся до того, как его начали будить. Он что-то спросил сонным голосом, а потом завопил истошно. Кимвра проткнули копьем, может быть, его собственным, после чего мы дружно побежали к лесу.
Вражеский лагерь просыпался, разбуженный криками. Никто пока не понимал, что произошло. Зажгли несколько факелов и пошли в нашу сторону. Наткнувшись на первых убитых, загомонили громко и сердито.
Вот тут я и выпустил по ним несколько стрел, захваченных у охранников табуна. Они были коротковаты для моего лука, натягивал тетиву не сильно. На дистанции метров восемьдесят этого хватало, чтобы прошить насквозь человека без доспехов. Двоих точно завалил. После чего мы, стараясь шуметь поменьше, пошли через лес к дороге. По ней приблизились к лагерю тевтонов, а затем метров двести прошли по лесу, выйдя к таким же шалашам. Приближаться к ни мне стали. И не только потому, что некоторые воины не спали, прислушивались к крикам у кимвров. На поляне возле края леса разложили трофейное оружие так, чтобы утром нашло его как можно большее количество людей, которое придет сюда опорожниться. После чего со спокойной душой, но предельно осторожно, пошли в обход вражеского лагеря, чтобы до рассвета перебраться через реку и оттуда понаблюдать, как поведут себя кимвры поутру.
66
С противоположного, низкого берега реки вражеский лагерь виден фрагментарно. Что-то скрывает мыс, что-то прячется за складками местности. Надо перемещаться с места на место, чтобы отследить события в разных его частях. Что я и делал, переходя от одной нашей лежки к другой, на которых постоянно находились мои люди. Услышанное и увиденное в одном месте сопоставлял с информацией, полученной в другом, суммировал, делал выводы. Вроде бы все шло по задуманному мною плану. Утром вместо того, чтобы штурмовать поселение, кимвры и тевтоны разбирались, кто виноват в ночном нападении. Видимо, последние так и не смогли объяснить, как их воин оказался ночью в чужой части лагеря и получил топором по голове. К сожалению, сведения счетов не случилось. Может быть, потому, что тевтонов было намного меньше, составляли примерно третье армии. Но и оставить обвинения без ответа они не могли, поэтому начали паковать вещички и ближе к полудню ушли в северо-восточном направлении, переправившись через реку по тому же броду, что и мы ночью. К ним присоединились и несколько небольших отрядов из других племен. Как мне сказали подчиненные, это были кельты-амброны, жившие на территории будущей Швейцарии, и их соседи непонятной национальной принадлежности тигурины и тугены. Мои воины прошагали за ними часа два, после чего вернулись и доложили, что тевтоны продолжают следовать прежним генеральным курсом, возвращаться не собираются. Видимо, расположатся на зимовку на присмотренном ранее месте.
Как догадываюсь по суете кимвров, уход союзников, уменьшивший армию процентов на сорок, оказался неприятным сюрпризом для них. Командиры отрядов собрались на совещание, которое продолжалось до вечера и плавно перетекло в совместную попойку с последующим песнопением. К тому времени я уже послал в лагерь нашей армии гонцов с предложением ночью срочно выдвинуться на исходную позицию для нанесения удара по ослабевшему противнику.
Передовые отряды нашей армии прибыли на рассвете. Я встретил их километрах в пяти от вражеского лагеря. Как мне сказал командир одного из галльских отрядов, сперва многие не хотели выступать, утверждали, что их заманивают в ловушку, что идти надо только в светлое время суток… Подозреваю, что просто струсили передвигаться ночью. Злые духи для многих страшнее кимвров, хотя все с точностью до наоборот. Только когда галлы и кельты снялись, за ними потянулись и остальные. Одно дело бояться кого- или чего-либо, другое — прослыть трусом, что обязательно случится со всеми, кто не придет на битву.
Первым делом командиры собрались на совещание. Мне этот колхоз уже надоел, поэтому дождался, когда соберутся и сразу взял слово.
— Время для болтовни закончилось. Пора браться за дело. Сейчас я распределю, кто где будет наступать, дам проводников… — начал я.
— Тебя никто не выбирал командиром, — перебил Аргатония.
— Тебя тоже, — парировал я. — Но, в отличие от тебя, я знаю, где надо ударить, чтобы победить. К тому же, я не собираюсь сидеть здесь и командовать. Я пойду в атаку первым. Смелые последуют за мной, а трусы пусть остаются и выбирают командира.