Перепутья Александры

Бахтиярова Анна

Я не знала, что ответить Варваре, но задумалась крепко. Значит, эти Перепутья, о которых мне нашептывает неугомонный клоун, не плод воображения. И у каждого они, действительно, свои.

Но вот странность! Не считая последней комнаты, Варю преследовали воспоминания о самых печальных событиях в жизни. А что же тогда из раза в раз обрушивается на меня? Причем тут парк Дунайского? Воспоминание? Или предупреждение о будущем?

– Что же такое Перепутья?
– подал голос Михаил, стараясь абстрагироваться от пирожка.

– Ну...
– мрачно протянула Света.
– Я знаю о них, - заметив, как мы трое выжидающе смотрим на нее, а Михаил даже о еде забыл, девочка опустила глаза.
– Вообще-то мой ответ вам вряд ли понравится...

****

2010 год

Выспаться в тот день так и не удалось. Едва добралась до дома от Алисиной бабки, еще раз покормила вечно голодных кошек и свалилась на боковую, истошно завопил мобильный. Нащупала его в изголовье, не размыкая глаз.

Это был Володя. Сын моей мачехи Аллы, которого я вот уже семь лет не зову Вовочкой и не считаю нахалом с задранным носом. Потому что сводный брат сумел стать ближе, чем бывают иные родные. Так уж случилось, что Вова знает мою тайну. Нет, это не я решила ему открыться. Просто он однажды тоже загремел в Поток. И более того, является одним из немногих, кто сумел сохранить воспоминания о нем.

– Саш, мы с Ритой вечером в театр идем, - затараторил брат.
– Мама с нами собиралась, но у нее опять мигрень, так что дала отбой, - держа трубку возле уха и, по-прежнему, не открывая глаз, я собиралась последовать Аллиному примеру. Однако Володя произнес волшебную фразу.
– Я подумал, может, ты нам компанию составишь. Ты ведь любишь балет.

О, да! Вот тут он был прав. Я очень любила балет. Последние тринадцать лет.

Дав Вове клятвенное обещание, что явлюсь к театру в назначенный час, через силу выдернула себя из царства Морфея. Контрастный душ, еще две чашки кофе, несмотря на израсходованный с утра лимит, и к зеркалу - наводить красоту.

По ступенькам театра я прошагала при полном параде - в строгом вечернем платье, естественно черном (любой другой цвет при моих волосах будет смотреться вульгарно) и дорогущих туфлях на тонком каблуке. Вова с Ритой поджидали слева от входа. Рита - Вовина жена и, по совместительству, моя лучшая подруга, та самая, с которой я когда-то училась в одном классе.

– Все в порядке?
– просил Вова, пока Ритка давала наставления своей матери, выполняющей сегодня роль няньки для моего сводного племянника и крестника Матвея.
– Нет, выглядишь ты потрясающе, - поспешил заверить брат.
– Просто глаза усталые. Сложное дело?

– Еще какое, - тихо ответила я, чтоб Ритка не услышала. Ее мы не посвящали в нашу тайну. Ни к чему. Проблем и в обычной жизни хватает.
– Еще никогда с таким не сталкивалась.

– Хочешь, завтра пообедаем вместе или позавтракаем?

Я кивнула. Что ж, это будет не лишним. Я не раз обсуждала с Володей мои действия в Потоке. Он ведь вовсе не был бездарностью, как я некогда считала. И не раз давал дельные советы. Может, и в случае с Алисой ему придут в голову свежие идеи?

Глядя на прекрасный танец на сцене, я снова порадовалась, что приняла Вовино предложение. Балет завораживал, и будто подпитывал энергией. Теперь я не могла сказать, что не понимаю язык танца. Я научилась ценить это искусство благодаря одной очаровательной и изящной балерине с очень непростой судьбой.

Как танцует сама Варя, я видела лишь однажды. Но это было настолько божественно, что стоит закрыть глаза, я снова вижу тот памятный вечер в мельчайших деталях. Как жаль, что мир лишился возможности наблюдать за этим волшебством. Шестая комната не обманула. Премьера истории принца и пастушки поставила крест на Вариной карьере.

Я смотрела и смотрела на сцену, чувствуя, как на душе становится одновременно и легко, и горько. И вдруг случилось нечто невероятное. Я провалилась в сон и оказалась - вы не поверите!
– в парке Дунайского.

– Наконец-то пришла, - с наглой улыбкой встретил клоун.

– Что тебе нужно, проклятое наваждение?
– рассердилась я. Давненько не виделись, почти позабыла, как выглядит ненавистная кукла.

– Хочу тебе кое-что показать, - клоун кивнул в сторону шатра.

Я повернулась и замерла. На лавочке у входа в логово иллюзиониста сидела рыжеволосая девочка.

– Алиса!
– задохнулась я и кинулась к ребенку. Вернее, попыталась кинуться. Потому что со всего маху ударилась о невидимую стену. Больше всего досталось лицу. Не обращая внимания на боль, я принялась ощупывать препятствие, но ему не было ни начала, ни конца. Тогда я принялась молотить кулаками - не помогло. Запустила увесистым булыжником - по-прежнему, никакого эффекта!

А потом руки опустились, а в голове бухнул молот. За спиной Алисы маячил черный энергетический сгусток. Тень! Та самая, о которой я слышу в Потоке постоянно, но за тринадцать лет встречала лишь однажды...

– Саша!
– Вовин голос прозвучал, как выстрел пресловутой пушки, вырывая из странного сна.
– Прости, я балда. Ты, действительно, вымоталась. Не стоило тебя сюда тащить.

Я огляделась. Спектакль успел закончиться. Публика, стоя, благодарила танцоров.

– Все в порядке, - пробормотала я, поднимаясь.
– Только на минутку глаза закрыла.

Слова дались с трудом. Жутко болело лицо, словно я приложилась о невидимую стену вовсе не во сне...

Глава 5. Простите Гену

1997 год

Мы нетерпеливо взирали на маленькую хозяйку убежища, а она, не смея поднять глаз, водила пальчиком по белоснежной накрахмаленной скатерти.

– Света!
– первой не выдержала напряжения Варя. Неудивительно, ведь ей досталось больше всех.
– Так что тебе известно о Перепутьях?