Перепутья Александры

Бахтиярова Анна

Разбудили нас громкие крики. Папины и дедушкины. Странно, я никогда не слышала, чтобы они ссорились. Папа на дух не переносил деда, сводил общение к минимуму, но в жизни не повышал голоса. А тут почти сошел на ультразвук.

Как была в пижаме, на плохо слушающихся ногах, мелкая поплелась на звуки скандала. Взрослая "я" не сопротивлялась, желая выяснить причину столь бурных выяснений отношений. Картина предстала нашему взору весьма красочная. Отец и дед - оба багровые и всклоченные, стояли посреди зала,

в любой момент готовые вцепиться оппоненту в горло. Бабушка вся в слезах умоляла их остановиться, но ни муж, ни сын не замечали ее присутствия.

Я прислонилась к дверному косяку и принялась слушать. Однако, несмотря на громкие крики, не сумела разобрать ни слова. Голоса родных звучали с помехами. Мелкая, похоже, подобных затруднений не испытывала. Потому что вдруг повалилась на колени, схватилась руками за голову и издала такой душераздирающий визг, что нынешняя "я" внутри нее едва не лишилась чувств.

Дражайшие родственники мигом забыли о разногласиях и ринулись ко мне. Пытались успокоить, обнять, расцеловать. Но тщетно. Потому что я (то есть, я младшая) сопротивлялась, как обезумевшая кошка. Брыкалась, лягалась, кусалась и продолжала кричать, будто надо ней издеваются.

– Саша! Сашенька!
– сливались их голоса в единую мольбу. Но девочка не хотела, чтобы они прикасались к ней. Особенно дед. Захлебывалась слезами и задыхалась от горя.

– Она все слышала!
– перекрыл остальные крики бабушкин голос, звучащий непривычно резко и горько.
– Вы оба - глупцы!..

– Саша, очнись! Саша!
– кто-то тряс меня за плечо.

Я с трудом открыла глаза, ожидая увидеть родственников. Но надо мной склонилось круглое личико с русыми косичками.

– Света, - пробормотала я и с радостью узнала собственный голос.
– Я вернулась, да?
– не дожидаясь ответа, принялась ощупывать тело, даже не потрудившись подняться с травы. Стоп! Трава? Где это я, собственно?
– Ты меня перенесла?
– поинтересовалась я у Светы, пришибленно разглядывая очередное, не помню которое по счету, поле.

– Даже не думала. Просто парк растворился. Видимо эту часть Перепутий ты осилила.

– Часть?
– я все-таки села, ощущая ломоту в спине. А вот от голода, который я испытывала в темной коморке, не осталось и следа.

– Если б прошла полностью, здесь бы уже маячил Белый Дым, - девочка явно не сомневаясь, что я не способна справиться с Перепутьями с первой попытки.
– Что ты видела?
– на детской мордашке нарисовалось любопытство.

– Я...

Боже праведный! Кошмар! Я видела самый настоящий кошмар! И что особенно ужасно, все, что мне показал Поток, кажется, стряслось со мной на самом деле! И представление мастера иллюзий, и комната без окон, и ссора деда с отцом! Но даже теперь, увидев эти события снова, я так и

не вспомнила их. Будто посмотрела кино про чужую историю, но так и не пропустила через себя.

– Почему я не слышала, о чем они говорили?
– спросила я у Светы, после того, как пересказала увиденное. Вкратце. Сухо. Без эмоциональных подробностей.

– Наверное, это то, о чем предупреждала Злата, - девочка выдернула травинку и смяла в ладонях, не замечая, как они окрашиваются в зеленый цвет.
– Твое подсознание не захотело узнать правду. Или вспомнить.

– И что теперь?
– я подозревала, что услышу в ответ и содрогнулась от одной мысли о новой встрече с Перепутьями.

– Теперь...
– девочка тяжко вздохнула.
– Теперь ты поможешь нам привести в чувство Варвару.

– ?!

– Дурной пример заразителен! Она тоже пошла в Перепутья, как только ты переместилась. Варя одолела шестую комнату! Что видела, не говорит! Но только у нее теперь с головой немного того... не в порядке. Твердит, что жить в Потоке останется. Убежище создала. Театр в нем отгрохала! Спектакль готовит. Сольный!

Ну и ну... От такого поворота событий в голове окончательно все перемешалось.

– А еще Василий Петрович объявился, - продолжила осыпать меня новостями Света.
– Странный какой-то. Говорит, хочет с тобой пообщаться. Дело, видите ли, у него к тебе. ОЧЕНЬ важное, - передразнила девочка старика.
– Все с ума посходили. Ух! Надоели, хуже горькой редьки! Домой хочу!

Как же я была солидарна со Светой. Домой! И пропади оно все пропадом! Со всеми тайнами и забытыми воспоминаниями. Знать ничего не желаю! Ясно вам, небесные наблюдатели?!

****

2010 год

– Какие ужасы в зеркале показывают, - процедила я, разглядывая поутру собственное отражение. Половина лица (или, как минимум, треть) приобрела стойкий синий оттенок. Я скорчила гримасу и охнула от боли. Что ж, от мимики сегодня, да и в ближайшие несколько дней, придется воздержаться.

Как и следовало ожидать, Света и не думала отвечать на мои звонки. Поэтому я надиктовала ей сообщение с просьбой откликнуться ради попавшего в беду ребенка. Если не отзовется, значит, я перестала разбираться в людях. А в это верилось с трудом.

Пока варился кофе, набрала Вову, вспомнив о его предложении вместе позавтракать, а заодно обсудить дела Алисы и Кирилла. Неважно, что Семеныч велел выкинуть девочку из головы. Я предпочитала думать, что это у него временное помешательство.

Однако вместо сводного брата в трубке услышала голос другого человека. Того, которого всеми силами старалась держать на расстоянии. Он слишком хорош, чтобы превращать в бой-френда на пару месяцев. А на большее я не способна.