Перепутья Александры
Шрифт:
Слушал старик крайне внимательно и ни разу не перебил. Только пару раз сурово свел брови и озадаченно почесал гладковыбритый подбородок.
– Вы тоже считаете, что я не готова узнать правду и поэтому не разобрала слова родных?
– спросила я, закончив грустное повествование. Деду я рассказала больше, чем Свете, хотя и от него кое-что утаила. Призналась, как напугали меня нечаянные открытия, но не сказала, что расстроилась из-за встречи с мамой. И сейчас было горько вспоминать, что сидела с нею рядом и даже поговорить не могла. Но произнести это вслух язык не поворачивался.
–
– Видите ли, человеческий мозг - загадка. Он умеет преподносить сюрпризы. Вы пережили страшное потрясение малышкой и забыли об этом. По сути, ваш мозг уберег вас от лишних переживаний, позволил жить без тягостного груза, который бы, наверняка, отравили отроческие годы. Я говорю о похищении. Что касается ссоры родных, то даже предположить не рискну, что она значит. Возможно, ничего. Вас просто напугали громкие крики. А, может, за тем скандалам кроется страшная тайна, раскрыв которую, вы навсегда лишитесь покоя.
– То есть, некоторые вещи лучше не знать?
– закончила я мысль Василия Петровича.
– Это решать вам, Александра, - философски заметил дед.
– Только вы вправе принимать такое решение.
– Не хочу раскрывать никакие тайны!
– вырвалось помимо воли. Вот она - моя извечная страусиная позиция! В действии! Оставалось лишь надеяться, что пол не окажется бетонным.
– Вот только, - голос предательски задрожал, - только Поток не выпустит меня, пока не вспомню...
– Вы правы, - задумчиво пробормотал дед и поглядел на меня, сузив глаза, словно только что понял нечто крайне важное.
– Ладно, Сашенька, мы еще вернемся к этому разговору. Главное, не накручивайте себя, - и он быстро зашагал прочь, не дав попрощаться.
Впрочем, внезапное бегство старика оказалось не единственной странностью. На протяжении всей беседы, меня тоненькой иглой кололо едва уловимое чувство - что-то не так. И лишь теперь я сообразила: дед ни словом не обмолвился о гибели Егора. Я не увидела на морщинистом лице и намека на горечь утраты. А ведь именно Василий Петрович опекал шаловливого мальчишку и как никто другой должен сожалеть об оборванной детской жизни.
Но поразмыслить над загадочным поведением старика не получилось. Объявилась недовольная долгим отсутствием Варя, и снова загрузила меня, а заодно и Свету, попавшуюся по дороге, организационными хлопотами. Да так, что к началу представления мне стало совершенно фиолетово, какие еще сюрпризы способны преподнести Поток и его обитатели.
Я пребывала в полной уверенности, что наши бесконечные приготовления бессмысленны - особенно раскладывание биноклей и программок на верхних ярусах. В лучшем случае Варин балет кроме нас придут посмотреть лишь Злата с Михаилом. И ошиблась. Огромный зрительный зал заполнился целиком - от партера до галерки.
– Откуда столько? Как?
– округлив глаза, я взирала на нескончаемую реку гостей, которая текла из золотистой двери на Варин слой. На женщин, мужчин, детей, облаченных в парадные наряды.
– Это Злата постаралась, - отозвалась Света.
– Обещала Варваре аншлаг и вот - пожалуйста!
Мы с девочкой встречали зрителей в вестибюле по Вариному наказу. Нашу задачу балерина обозначила так - стоять
– Эти люди ведь не существа?
– едва шевеля губами, поинтересовалась я, параллельно кивая джентльмену в цилиндре, некстати напомнившему Дунайского.
– У них "живые" лица.
– Это люди, - подтвердила Света и тут же задохнулась от восторга, глядя на белоснежные туфли на ногах прошедшей в партер девочки.
– Да, люди, - продолжила она, после того, как я дернула ее за рукав, чтобы вернуть на землю из обувных облаков.
– Злата Васильевна их по всему Потоку собирала. Кинула по слоям клич, мол, приходите на балет. Наверное, ей одной это и под силу - рассылать массовые призывы. Схема такая же, как и с приглашением в убежище. Нужно встать в центре круга и произнести послание. Но, чтобы его получили столько адресатов, необходим колоссальный опыт.
– Значит, Злата тут очень давно?
– Кто ж ее разберет?
– проворчала Света сквозь зубы, пытаясь изобразить новое приветствие на лице.
– Ты же видела, вечно у нее одни загадки, да недомолвки.
– Дамы!
– нарисовался перед нами очередной гость в смокинге. И так галантно отвесил поклон, что я не сразу признала Михаила. Кроме того, гладко зачесанные назад волосы, крахмально-белая рубашка и галстук-бабочка тоже делали наше ходячее недоразумение не слишком похожим на себя. Впрочем, парень быстро "исправился".
– Саша, что это на тебе?
– бестактно поинтересовался он.
– Это платье немедленно нужно подарить балагану.
– Обязательно подумаю над твоим предложением, - с трудом подавила я желание запустить в горе-спутника чем-нибудь тяжелым.
– Где ты был, кстати, пока мы тут трудились в поте лица? Репетировал с войском еще один парад?
Вообще-то последнюю реплику я произнесла в отместку за комментарий о платье, но, кажется, попала в яблочко. Ибо Михаил в мгновение ока стал почти такого же цвета как пресловутый наряд, и без единого возражения присоединился к торжественной встрече зрителей. Я подозревала, что беспокойства его присутствие принесет куда больше, нежели прока, но возражать не стала. В конце концов, сама виновата, за язык никто не тянул.
Однако парень оказался гораздо полезнее, чем я и Света вместе взятые. По крайней мере, глазастей. Если мы с девочкой сосредотачивали внимание исключительно на предметах гардероба и обсуждали их с точки зрения эстетики, то Михаилу бросилась в глаза еще одна странность Потока. Случилось это, когда я, вконец обозленная на Варю с ее балетом, втолкнула парня в зал, посмотреть, много ли свободных мест осталось, а точнее, выяснить, сколько нам еще торчать в дверях.
– Это неправильно, - пробормотал Михаил, вынырнув обратно.