Перерождение
Шрифт:
Не знаю, зачем я это говорю. Может, пытаюсь его разоблачить, а может, я просто схожу с ума. Однако Клаус не замечает этого. Хочет накричать на меня — пожалуйста, мне всё равно, отослать меня обратно в дом тоже не получится — я опять уйду. Либо мы поговорим, либо устроим драку. Третьего не дано. И, похоже, Клаус выбирает второй вариант. Он хватает меня за руку, сильно сжимая запястье, отчего остаётся красный след, горящий адским огнём. На этот раз у меня не получается выбраться, так как недостаточно сил. И внезапно я снова оказываюсь в вихре. Голова начинает кружиться, перед глазами всё плывёт. И вот я падаю на землю и потираю руки. Мы в лесу. Я приподнимаюсь, и Клаус демонстрирует карту, что успел выкрасть у меня, пока мы были в таком вихре. Я стараюсь
— Что это? — более спокойно спрашивает он.
— Карта города, — невозмутимо отвечаю я, — отдай её мне.
— А ты попробуй отними, — усмехается Клаус.
Я злюсь. Эта злость мне помогает. Я решительно настроена на то, чтобы вернуть карту. Взяв себя в руки, я подбегаю к Клаусу и пробую вырвать из рук карту. Он легко уворачивается. Я пробую ещё раз, и на этот раз мне удаётся столкнуть Клауса. Он падает на землю. Я припадаю к нему и пытаюсь получить карту. Клаус снова резко отворачивается в сторону, и я падаю, больно ударившись плечом. Терплю боль, впрочем, это уже не так сложно, как раньше. Надвигаюсь к Клаусу, ударяю его в живот. Он слегка отшатывается. Воспользовавшись этим, я вырываю у него карту и отбегаю в сторону. Странно, но я не чувствую безопасности. Наоборот, я чувствую, что надо убегать. Именно так и поступаю. Я бросаюсь вперёд, использую все силы. Жаль, что нет полнолуния, я бежала бы гораздо быстрее. А сейчас меня быстро накрывает слабость, а ноги начинают подкашиваться. Я собираюсь с силами. И вдруг передо мной оказывается Клаус. Я в некотором замешательстве. Сейчас бежать некуда и остаётся только подчиниться. Из-за сверхъестественной скорости вампира я оказываюсь вжатой в одну скалу, что находится в лесу. Клаус приставляет руку к моему горлу. Я чувствую его сбившееся дыхание, и отчего-то меня бросает в дрожь. Я прямо смотрю в горящие глаза Клауса. Не чувствую боли. Клаус по-прежнему держит меня, и мне становится немного дурно от такой близости. Он выхватывает у меня карту и отпускает. Я облегчённо вздыхаю. Клаус раскрывает карту и внимательно рассматривает её. По его лицу непонятно, о чём он думает. То ли он хочет меня убить за тайные планы за его спиной, то ли он вообще ни о чём не думает. Какой же он противоречивый, скрытный и холодный. Не показывает своих чувств и живёт под маской жестокого человека. Мне трудно его понять. Его вообще кто-нибудь понимает?
Проходит некоторое время. Клаус сворачивает карту и оборачивается ко мне. Он задаёт только один вопрос мягким голосом:
— И как долго ты собиралась от меня скрывать?
Я молчу, не зная, что ответить. На ум не приходят никакие отмазки, да и врать я не хочу. Остаётся только один вариант: рассказать правду.
— Я всё расскажу тебе, — обещаю я, — только выведи меня из леса.
Клаус согласно кивает, но оставляет карту себе. Что ж, пока что всё хорошо. Он подаёт мне руку. Я недоумённо смотрю на него.
— Не бойся, — усмехается Клаус и широко улыбается, показывая мне свои ямочки.
— А я и не боюсь, — также отвечаю я и уверенно беру его за руку.
Его ладонь горячая, но крепкая. Я замечаю это только сейчас. И тут же я снова оказываюсь в вихре. На этот раз всё проходит гораздо легче, и вот мы с Клаусом стоим на площади Джексона.
— Нам нужно идти в собор, — отвечаю я и жестом указываю в сторону здания.
— Зачем? — слегка удивляется Клаус.
— Там всё объясню, — отвечаю я.
Клаус кивает, и мы переходим дорогу. Сейчас во мне смешанные чувства: я не боюсь Клауса, но всё равно мало доверяю ему. По крайней мере, он не избавился от карты. Предатель так бы и поступил, чтобы никто о ней не узнал. Может, я всё-таки ошибаюсь, и Клаусу можно верить?
Но когда мы приближаемся к улице, где находится собор, в меня неожиданно врезается девушка. Она смотрит в асфальт, о чём-то задумавшись.
— Простите, — глухо отвечает она.
Этот голос кажется мне до боли знакомым. И девушка устремляет взгляд на меня. И радость, и удивление настигают меня.
— Белла?
Меня
— Клаус, — обращаюсь к нему я, — это моя подруга Белла.
— Приятно познакомиться, — сухо отвечает Клаус, прекрасно давая понять, что он не рад новому знакомству, что совсем не удивительно.
Белла слабо улыбается. Из вежливости. Я поворачиваюсь к ней и спрашиваю:
— Как ты здесь оказалась?
— Рикки пропала, — отвечает Белла, — я знаю, что она в Новом Орлеане. Она с тобой?
Я глубоко вздыхаю. Мне трудно сообщить о том, что случилось. Белла непонимающе смотрит на меня. В горле застревает ком, но всё же я отвечаю:
— Мне жаль. Рикки умерла.
Белла шокирована. Это видно по её лицу. В её душе бушует сразу несколько чувств, как и в моей. Белла не знает, что ответить, боится показать свои чувства при Клаусе. Я прекрасно понимаю её и не знаю, как успокоить. Я могу только обнять её, что и делаю. Белла пытается не заплакать.
— Как это произошло? — шепчет Белла.
— Я всё расскажу, — отвечаю я. — Нам надо уйти в безопасное место.
Белла кивает. Я поворачиваюсь к терпеливо ждущему Клаусу (хотя по нему видно, что он скоро взорвётся от негодования) и говорю:
— Карта у тебя. Больше ничего нет. Иди в этот собор, попробуй найти какое-нибудь оружие. Клянусь, я всё расскажу, но не сейчас.
— Почему я должен выполнять твои приказы? — злится Клаус.
— Сейчас не время выяснять отношения… Снова, — замечаю я. — Как бы я ни хотела этого, но… Перемирие?
Клаус ухмыляется:
— Я долго ждал этого, солнышко.
Я закатываю глаза от этой фразы, а Клаус смеётся. После этого он направляется в сторону собора, а я поворачиваюсь к Белле. Она удивлённо смотрит на меня, пребывая в шоке от происходящего.
— Мне предстоит многое рассказать, — произношу я.
— Да, — соглашается Белла.
Мы направляемся в дом Майклсонов. По дороге Белла рассказывает мне о том, как она попала в город.
— Я начала беспокоиться, когда Рикки отсутствовала уже больше недели, — сообщает Белла. — Она сразу заподозрила что-то неладное, когда Эмма и ты прислали нам письма. Рикки сразу отправилась в Новый Орлеан, а я решила остаться в Мельбурне, чтобы прикрыть её. В это время там всё было неспокойно. Меня постоянно вызывали в участок и вели бесконечные допросы, где задавали одни и те же вопросы. Все были встревожены вашим исчезновением. А потом пропала и Рикки. Я не могла долго скрывать правду. Потом я сама поняла, что с ней что-то случилось. Я решила поехать за ней, но это было очень сложно. Полицейские боялись того, что и я также бесследно исчезну, и постоянно следили за мной и моим домом. Повезло, что родители по-прежнему были в путешествии. Я сообщила всем, что мне небезопасно находиться в Австралии. Все со мной согласились. Вдобавок я узнала, что твои родители и сестра погибли таинственным образом, а ты временно обосновалась у Гилбертов. Я пыталась с тобой связаться, но ты почему-то меня игнорировала. Тогда я точно поняла, что нужно ехать в Новый Орлеан. Неделю я убеждала полицейских и следователей, что я смогу о себе позаботиться, ведь мне уже восемнадцать, и мне ничто не угрожает за пределами страны. Только тогда они дали согласие на выезд, но перед этим провели краткий курс самообороны и тому подобное. Они даже купили мне билет в Новый Орлеан и довезли до аэропорта. Так они боялись за меня. Это неудивительно, так как все из нашей компании пропали. В общем, так я попала в Новый Орлеан. Здесь я нахожусь уже два дня.