Перешагни бездну

Шевердин Михаил Иванович

Ко времени завоевания Индостана англичанами в индийских княжествах Гуджерат, Синд, Марвар общины исмаилитов преобрели все черты каст с наследственной профессией, обособленностью, своими обрядами, обычаями, скопили огромные богатства. Вражда с индусами и мусульманами помогла купцам исмаилитам найти общий язык с завоевателями. За полтора века капиталистическое предпринимательство превратилось в наследственную профессию главы исмаилитов из касты «ходжа». Их глава сумел присвоить себе титул Живого Бога и распространить свою духовную власть почти на всех исмаилитов. Но Ага Хан не только Живой Бог для миллионов своих последователей. Он бог купли

и продажи, тексти­ля и хлопковых механизированных прессов, банков и ростовщиче­ских операций. Каста «ходжа» держит в руках крупнейшие индий­ские монополии «Каримбхои», «Чири», «Аладжи», «Доссани», круп­нейшие байки «Тхария Топай», «Пару Илен», «Алиджа Винерам» и многие другие. Принимая поклонение своих последователей, ага-ханы не забывали мирские дела — своих индусских и европейских конкурентов с восточных рынков. Живые Боги тянулись к нефтя­ным полям Ирака, Аравии.

Нынешний Живой Бог — Ага Хан VI — правит всей финансово-торговой империей, опираясь на свою невидимую, не имеющую ни определенной территории, ни четких географических границ рели­гиозную империю. Божественная личность. В ней живет мистиче­ская душа пророков, приумножает свои капиталы, играя на биржах Европы, Азии, Америки. Будь мудрец горой разума, но если он не имеет золота, околь ни мудр он, его никто не послушает. Ага Хан не брезгует ни подкупом, ни мошенничеством, ни шантажом, ни убийствами. Он не зависит ни от экономических кризисов, ни от биржевых спадов. За его спиной — миллионы-фана-тичных, одурма­ненных последователей, которые из года в год неизменно пополняют обязательным зякетом его казну. Он имеет огромные преиму­щества перед правительствами, вынужденными иметь громоздкий финансовый аппарат, чтобы держать в узде своих подданных. Исмаилиты разбросаны по странам мира. «Мне, Живому Богу, нет нужды бить и убивать, — утверждает Ага Хан. — Достаточно пове­сить посреди площади на столбе бич, и ему все будут повиновать­ся». Перед его духовным бичом все падают ниц.

С младенческих лет живет в исмаилитах вера, что Живой Бог это настоящее и будущее. Мальчику втолковывают, что быть рабом, слугой Ага Хана — высшая цель. Девочке внушается, что пре­дел блаженства — разделить когда-то ложе с Живым Богом. Жизнь, дела, успехи члена исмаилитской общины зависят от Живо­го Бога.

Дехканину в неурожайный год община ссудит семена и упряж­ку быков. Торговцу ходжа ссудит деньги на льготных по сравнению с неисмаилитом условиях. Капиталисту страховая компания снизит проценты, даст отсрочку. Ходжу не посмеет обсчитать ни один ход­жа. Ходжа посылает своих сыновей в школу, где обучают только членов его касты. Если ходжа верно служит идее Живого Бога, ему обеспечен путь наверх в прослойку, живущую в угаре чувственных наслаждений, где всегда вкусная пища, дурман гашиша, красивые женщины. Община ходжа-исмаилитов предоставляет своим членам все развлечения — от своих публичных домов до воинственных до­ходов, от музыки и танцев до радений-мистерий.

Воображение ходжи ошеломляется неслыханной благотвори­тельностью: заботами о сиротах, стариках, больных. По всем стра­нам Азии и Африки разбросаны больницы ходжа, дома призрения, приюты, школы, колледжи, сберегательные и ссудные кассы. Моло­дежь ходжа получает стипендии в учебных заведениях Европы и Америки. Созданы центры здравоохранения, свои газеты, свои журналы. Куда бы ходжа не уехал, он знает — есть Живой Бог, излучающий благоволение на него, покорного раба...

К тому же Ага Хан не прочь поиграть лозунгами борьбы против угнетателей-колонизаторов. Он отлично сумел вжиться в империа­листическую систему. Он строит свое могущество, спекулируя на возвышенных человеческих чувствах и идеалах, в то же время раз­жигая ненависть ко всем неисмаилитам.

Чего еще нужно Ага Хану? Владеющий сотнями миллионов, распоряжающийся миллионами невидимых подданных, играющий крупную политическую роль в качестве вождя Всеиндийской му­сульманской лиги, Живой Бог, казалось бы, должен быть удовле­творен своим положением. Ага Хан уже в зрелых годах. Удоволь­ствия пресытили, женщины надоели, скачки больше не вызывали азарта. Но фантастика и мишура сказочного Востока отравили, его кровь. Он мечтает о сказке. Ага Хана не удовлетворяет уже, что он Живой Бог. Ему понадобилось сделать себя шахом. Он ищет цар­ство, и ему кажется, что он нашел его.

Обуреваемый честолюбием, взбалмошный Ага Хан задумал вос­пользоваться тем, что Западная Европа готовит новую интервен­цию против Советского Союза. Живой Бог решил использовать удобный момент, чтобы провозгласить независимость исмаилитов, собрать их вокруг нового Аламута — Бадахшана — и объявить себя королем нового государства ходжей.

«Мысль жжет его и не дает ему покоя. Как с новой игрушкой, старик носится с фантастическими планами. И в них он отвел не­маловажное место Монике».

К такому выводу пришел Бадма в тот час, когда они с Сахи­бом Джелялом вышли на пирс порта Бомбей. Огромный лайнер, белый, нарядный, готовился к отплытию. У перил палубы «люкс» стояли две женские фигурки. Моника, радостная, оживленная, лю­бовалась синим небом, Бомбеем, живой фантасмагорией портовой суматохи. С живейшим любопытством она разглядывала толпы провожающих. Она искала знакомые лица. И нашла!

В руке она держала голубой воздушный шарф и, показалось ли Бадме, принялась размахивать им при появлении их у борта лайнера. Рядом с Моникой стояла, несомненно, мисс Гвендолен. Её точеную фигуру, её манеру держаться нельзя было ни с кем спутать. Но лицо её разглядеть было невозможно. Широкополая элегантная соломенная шляпка своими широкими полями служи­ла отличной защитой от загара, которого она ужасно боялась. В её руке тоже появился прозрачный шарфик и заплескался в свет­лых струйках воздуха, поднимавшихся от раскаленного цемента пристани.

Сахиб Джелял галантно прижимал руки к сердцу и отвешивал самые что ни на есть любезные поклоны.

— Итак, они уехали,— со вздохом сожаления проговорил Са­хиб Джелял.— Поистине рай еще не выпускал подобных созданий на земную твердь. Вы убедились, доктор?

— В том, что гурии уехали? О да! Что ж, таковы правила игры. Видеть все своими глазами. Да, теперь одно из райских созданий больше не будет отрывать некоего уважаемого государ­ственного деятеля от его придворных обязанностей в Кала-и-Фатту.

Иронический тон доктора не понравился Сахибу Джелялу, и он отпарировал:

— Надеюсь, господин лейб-медик вновь займется своим сия­тельным пациентом.

— Едем, и сегодня же.

ТОРГ

Скряга низок, бесстыден, страж собствен­ного

имущества, копит его, не ест, не пьет,

цепко держит в руках.