Периферийные устройства
Шрифт:
– Вот и они.
Недертон упер правую лапку в колонну, перегнулся через падуна Лоубир и тоже заглянул за угол. Маленькие, серые, ожидаемо мерзкие фигуры – довольно много, целая толпа, – сидели на корточках вокруг стоящего тела главного мусорщика. Теперь оно было пустое, из тонких мембран, как все на острове. Безглазое, с раззявленным ртом, оно держалось за счет подпорок из просоленного дерева.
– Включают его в ткань острова, – сказала Лоубир. – Не столько в мифологию, сколько в пластик. Каждая клетка его тела заменена крохотным полиэтиленовым пузырьком. Как видите,
– Улизнул?
– В Лондон. Американцы дали ему такую возможность, не уничтожив останков. Хотя нашему Хамеду цирковые исчезновения не в новинку. Клептархическое семейство третьего ряда. Регион Персидского залива. Дубай. Но пятый сын. Быстро пошел по дурной дорожке. Очень дурной. Еще до двадцати получил смертный приговор, сумел убежать. Особенно рьяно ищут его саудовцы. Тетушки, разумеется, знали, где он, хотя я совершенно про него забыла. И мы, конечно, не стали бы ничего сообщать саудовцам, разве что в этом появилась бы какая-нибудь выгода. Кстати, его мать швейцарка, специалист по культурной антропологии. Занималась неопримитивистами. Наверное, отсюда он взял своих мусорщиков.
– Он инсценировал свою смерть?
Музыка (если это была музыка) инфразвуковым буром ввинчивалась в мозг Недертона. Он выпрямился, отступил от Лоубир и колонны:
– Не могу больше.
– Инсценировал, причем самым тщательным образом. ДНК периферали принадлежат некой фиктивной личности, хотя и с подробнейше задокументированным прошлым. Собственная ДНК Хамеда, подозреваю, тоже уже в заметной степени фиктивна, чтобы обмануть саудовцев. Однако я сжалюсь над вами, мистер Недертон. Вижу, как вам трудно. Закройте глаза.
Недертон послушался.
67. Черная красавица
Их адвокатская контора – «Клейн, Крус, Верметт» – базировалась в Майами. Из трех чуваков, с которыми они встретились в закусочной «Меги», один, Брент, носил фамилию Верметт. Впрочем, он был не основатель фирмы, а сын основателя, еще даже не полноправный партнер.
Идею сесть в закусочной предложил Мейкон. Иначе бумаги пришлось бы подписывать в фабе, или в соседнем помещении, или в полицейской машине Томми, который привез адвокатов с футбольного поля, где сел арендованный ими в Клэнтоне вертолет. В Клэнтон из Майами они прилетели на собственном самолете. Все трое были ужасно любезны. Надо думать, «Сольветра» отвалила им бешеные бабки, чтобы вели себя так, будто Флинн, Бертон и Мейкон в роли директоров корпорации – никакая не дикость. Впрочем, любезность адвокатов сильно упрощала дело. Брент, у которого загар на вид был еще дороже, чем у Пиккета, умял тарелку свиных наггетсов, двое других ограничились мегамартовским латте.
Флинн видела Томми лишь один раз, когда тот привел адвокатов с парковки, и не имела случая перемолвиться с ним хоть словом. Она догадывалась, что роль охранника и шофера – теперь часть его работы или часть сделки Джекмана с Пиккетом. На обратном пути к машине Томми кивнул Флинн, она улыбнулась в ответ.
Она подумала было, что все это – Томми везет адвокатов на встречу – чересчур демонстративно, потом прикинула, что его отношения с горожанами всегда отдавали левизной. Очень многие знали про Джекмана и Пиккета, и даже не хочется думать, сколько народу кормилось от лепки, пусть и не напрямую. Так что если видишь, что Томми высаживает у «Мегамарта» людей в деловых костюмах и ждет в автомобиле, пока они проведут встречу, ты притворяешься, будто ничего не заметил. А может, даже подходишь к нему поздороваться и Томми угощает тебя эспрессо из кофе-джонсовской машины, а ты не спрашиваешь, чего он тут делает.
Теперь в закусочной остались только Мейкон и Флинн. Бертон вместе с Томми повез адвокатов обратно к вертолету. Флинн взяла себе полпорции наггетсов, к которым питала тайную страсть.
– Будь у нас по две головы, они бы все равно делали вид, что так и надо, – заметил Мейкон.
У него в глазу была виза, и Флинн догадывалась, что он буквально приглядывает за биржевыми новостями.
– Они вели себя ужасно любезно.
– Скажи спасибо, что они не адвокаты твоих врагов.
– Ты техдир, да? – спросила она.
– Ага.
– Шайлен ведь не в совете директоров? Это Бертон решил?
– Вряд ли он. Сдается, они прикинули, кто необходим для их затеи. Ты, Бертон, я, по-видимому, и Коннер.
– Коннер?
– Тоже не в совете, но, похоже, необходим.
– Как ты определяешь?
– Он уже проглотил такую. – Мейкон достал из кармана новой голубой рубашки прозрачную пластиковую коробочку. В единственном углублении на белом пенопласте лежала блестящая черная капсула. – Тебе будет нужна вода, запить.
– Что это? – Флинн взглянула на Мейкона.
– Трекер. Не он сам, желатиновая оболочка. Так труднее потерять, легче проглотить. Сам трекер и разглядеть-то трудно. Тлен заказала их в Бельгии. Внедряется в слизистую желудка, живет там полгода, потом саморазрушается и выходит естественным путем. У компании собственная система низкоорбитальных спутников. Штука недолговечная, но компания сделала это не багом, а фичей, поскольку все время меняет вшитый шифр.
– Это чтобы следить, где я?
– Практически в любом месте, если тебя не засунут в клетку Фарадея или в шахту. Чуток понадежней Хомы, – он улыбнулся, – да и телефон ты можешь потерять. Вода нужна?
Флинн открыла коробочку, вытряхнула капсулу. По виду – самая обычная. Крохотные отражения огоньков бара в глянцевой черноте.
– Не надо. – Флинн положила капсулу на язык и запила черным кофе из бумажного стаканчика, который Бертон оставил на столе. – Если бы еще кто-нибудь в Бельгии мог сказать, на каком я свете и вообще.
– Знаешь, что такое сопутствующий урон?
– Когда людей ранит или убивает из-за того, что они случайно оказались поблизости?
– Считай, это про нас. Мы в нынешнюю историю попали случайно, не потому, что мы такие или этакие. И теперь люди, которые в силах менять фундаментальные законы физики или, по крайней мере, экономики, делают что-то по каким-то своим причинам. Мы можем разбогатеть или погибнуть, и все это будут побочные эффекты.
– Похоже на правду. И что же нам делать?