Персональное чудовище
Шрифт:
Мужчина тем временем остановился в шаге от Соньки и пророкотал:
— Видал я и получше буфера, чтоб завидовать подростку, — грубый смешок сорвался с его губ. — Но сейчас Сергей сидит наверху и не желает говорить со мной. Одно то, что вы довели его до такого состояния…
— Подождите, подождите, — перебила Соня. — Сережа сказал, что я ему показала свои… кхе-кхе… части тела? Прям так и сказал?
— Да он слова вымолвить не может! — еще больше распалился Дима. — Бормочет что-то про грудь, Софью Арнольдовну и сказал какую-то чушь про свинью. Я связал все воедино
Ярость мощными зарядами ходила в теле Сони, ускоряя сердцебиение и убыстряя дыхание. Да, именно от ярости пульс Сони подскочил, а губы пересохли, а не от близости этого грубияна! Да как он посмел назвать ее свиньей?!
— Ну что ж, позвольте показать вам, из-за чего возник весь этот сыр-бор. Идите сюда, идите. Что же вы встали там, Дмитрий Алексеевич? Я не кусаюсь. Вот смотрите, та-а-ак, страница двенадцать, мхм… А вот и она, красавица!
— Но это же свинья! — вскрикнул Дима то же, что часом ранее крикнул его сын. И эта схожесть, хоть и не голосов, но манер, умилила. Но только на секунду. Справившись с заминкой, Соня захлопнула журнал перед скорчившимся лицом Димы и отошла к столу.
— Да, именно так. Это свиноматка с хорошими характеристиками. Довольно плодовита и…
— Что вы несете?! — грубо перебил взбешенный и явно ничего не понимающий Дима. — При чем тут это…животное?
Вытирая со стола, Соня спокойно объясняла:
— Мы с вашим сыном заключили договор — он учит слова, а я ему показываю…грудь. Не сказала, какую именно, человеческую или животную. А Сергей по наивности не уточнил. Он выучил слова, а я ему показала то, что обещала.
— Ваши методы довольно нестандартны, Софья Антоновна, — процедил Дима.
— Арнольдовна! — отчеканила Сонька, вытирая столешницу.
«Да хоть Ардегольдовна!», подумал Дима, следя за покачивающейся попкой.
— Важен результат. Сережа выучил слова и заодно расширил знания в биологии, — спокойно ответила Соня и принялась накрывать на стол.
— Но не таким же методом! — взревел Дима, наблюдая за девушкой, мечущейся по кухне.
— На войне и в учении все средства хороши, — невозмутимо отбила Соня.
На столе были расставлены приборы, сочная курица с подливой, горячий хлеб и шоколадные кексы. Настолько непривычно было видеть такую картину в своем доме, что Дима лишь глядел на накрытый стол, затем недоуменно спросил:
— Почему на двоих? Вы кого-то ждете?
— Нет, мы с Сережей ужинаем вместе каждый день.
Не дай бог этот бугай подумает, что она приводит в дом мужчин в его отсутствии! С него станется, вон как подозрительно прищурился.
— Почему вдвоем? Почему на кухне? Почему не готовит кухарка?
Вопросы сыпались без остановки, не давая Соне вставить и слова. Но не зря Соня педагог, поэтому она разложила вопросы по полочкам, а по полочкам раскидала ответа.
— Вдвоем, потому что кроме нас в этом доме никто не любит сытно ужинать. На кухне, потому что в вашей огромной столовой от пустоты эхо слышно. Почему не готовит кухарка? А вы пробовали ее эти малюсенькие тонюсенькие кусочки мяса? Как
— А Алена?
Дима спросил про жену и язык Сони так и чесался ответить прямо и правдиво — «Супруга ваша своему маникюру уделяет внимания больше, чем сыну». А что уж говорить о том, как Аленка корчит лицо, глядя как Сонька с Сережей поглощают сытные и плотные завтраки.
«Это не твое дело!», отдернула себя Соня и ответила:
— Алена Вилорьевна ужинает рано, одна, в столовой и ест то, что приготовила кухарка.
«Как всегда», вздохнул про себя Дима. Затем глянул на накрытый стол и вспомнил, что ничего не ел с завтрака.
— Приготовьте третий прибор. Я поужинаю с вами. Схожу за Серёгой.
А где волшебное слово? А спросить разрешения? Соню так и подмывало постучать указкой по столешнице и преподать грубияну парочку уроков культуры. Но Дима, то есть Дмитрий Алексеевич, — взрослый мужчина. Это не Серёжа, который краснеет и лопочет чепуху. Это самый что ни на есть мужчина, от высокой макушки до кончиков грубых пальцев.
Предположение Соньки подтвердилось, когда Дима остановился на полпути, обернулся и его песочно-золотистые глаза зажглись.
— И на будущее, Софья Антоновна, даже мальчикам нельзя давать подобных обещаний. Если что-то обещали — обязательно выполните. Либо не обещайте вообще. Тем более, когда дело касается женской груди, — взгляд Димы опустился на декольте Сони.
Повисла тишина. Звонкая, вакуумная тишина. Сделай вдох, и он рокотом отскочит от белых стен. Соня смотрела на Диму и боялась, что он по ее широко распахнутым глазам поймет, как на нее подействовал хрипловатый голос.
— Буду иметь в виду, — пробормотала Соня и отвернулась к раковине.
У двери Дима вновь обернулся и недоуменно спросил:
— А как переводится maiale?
— Что? — растерялась Соня. — Кто вам сказал это слово?
— Сергей. Может мне показалось…
— О, он выучил еще одно слово! Maiale — это свинья на итальянском, — порадовалась Соня за ученика. Но в свете произошедшего Диме это достижение не показалось убедительной причиной для радости. Он лишь ругнулся и пошел звать сына к ужину.
А Соня внутренне застонала. Следующие пару часов в «веселой» компании Дмитрия Алексеевича обещали стать настоящим испытанием.
Глава 2
Несмотря на опасения Сони, ужин прошел весело и как-то по-семейному уютно.
Сережа, которого Дима (Дмитрий Алексеевич!) привел с собой, сперва понуро молчал, отводил взгляд от недосягаемого декольте Сони, и слабо ковырял пальцем в щербинке на деревянной столешнице. Дмитрий Алексеевич тоже поглядывал на Соню, но в отличии от наивного Серёжи по глазам мужчины невозможно было понять, о чем он думает. То ли мысленно хвалит ее курицу на гриле, то ли прикидывает, как бы быстро и без шума свернуть тонкую шею Сони за то, как жестко она подшутила над его сыном.