Пертская красавица (ил. Б.Пашкова)
Шрифт:
дечный старик. – Я сознаю, что с вами поступили не совсем
справедливо… Но моего Ротсея убьют… Я пойду сам.
Однако, вскочив с излишней стремительностью, бед-
ный король не попал ногой на ступеньку, споткнулся и
рухнул на пол, причем ударился головой об угол тяжелого
кресла, в котором сидел только что. На минуту он лишился
сознания. При этом жалком зрелище Марч забыл всю го-
речь обиды, сердце его смягчилось. Он подбежал к ле-
жавшему на полу королю и усадил его в кресло, ласково и
почтительно применив те средства, какие счел наиболее
подходящими, чтобы привести его в чувство. Роберт от-
крыл глаза и растерянно огляделся:
– Что случилось?.. Мы одни?.. Кто с нами?..
– Ваш верный подданный Марч, – ответил граф.
– Наедине с графом Марчем! – повторил король. Его
мысли не пришли еще в ясность, но смутная тревога ов-
ладела им при имени могущественного феодала, смер-
тельно им оскорбленного.
– Да, мой милостивый господин, с бедным Джорджем
Данбаром, о котором многие стараются внушить вашему
величеству недоброе, хотя в конце концов он окажется
более верен своему королю, чем они.
– В самом деле, кузен, с вами поступили не по спра-
ведливости, и, поверьте мне, мы постараемся искупить
вину…
– Если так полагает ваша милость, можно еще все
уладить, – перебил граф, ухватившись за надежду, под-
сказанную честолюбием. – Принц и Марджори Дуглас со-
стоят в близком родстве, разрешение Рима не было дано по
всей форме – их брак нельзя признать законным… Папа,
готовый на многое для столь благочестивого государя,
может расторгнуть этот нехристианский союз во внимание
к прежнему договору. Подумайте хорошенько, ваше ве-
личество, – продолжал граф, предавшись новой честолю-
бивой мечте, которую в нем распалил неожиданно пред-
ставившийся случай лично поговорить с королем о своем
деле, – подумайте, разумно ли вы предпочли мне Дугласа.
Да, он силен и могуч. Но Джордж Данбар носит у пояса
ключи Шотландии и может привести английскую армию к
воротам Эдинбурга быстрее, чем Дуглас двинется от да-
леких окраин Кэрнтейбла, чтобы дать ей отпор. Ваш цар-
ственный сын любит мою бедную покинутую девочку, а
высокомерная Марджори Дуглас ему ненавистна. Ценит ли
он свою супругу, вы можете судить, мой государь, хотя бы
по тому, как он, не стесняясь присутствием тестя, заигры-
вает с бродячей певицей.
Король до сих пор слушал доводы графа со смятением,
какое испытывает боязливый наездник, когда его несет
разгоряченный конь, а он не может ни направить, ни ос-
тановить его бег. Но последние слова напомнили ему о
грозившей сыну непосредственной опасности.
– О, верно, верно!. Мой сын… и Дуглас… Дорогой
кузен, не дайте пролиться крови, и все будет по-вашему.
Слушайте… Там ссора… лязг оружия!.
– Клянусь своей графской короной и рыцарской вер-
ностью, это так! – сказал Марч, глянув из окна во внут-
ренний двор монастыря, наводненный вооруженными
людьми. Клинки со звоном ударяли о панцири. В глубоком
сводчатом входе у дальнего конца, столпились бойцы.
Ударами, видимо, обменивались те, кто пытался закрыть
ворота, и другие, норовившие ворваться во двор.
– Пойду немедленно, – сказал граф Марч, – и быстро
положу конец драке… Покорнейше прошу ваше величе-
ство подумать о том, что я имел смелость предложить.
– Подумаю… подумаю, мой честный кузен, – сказал
король, едва ли сознавая, какое дает обещание. – Только
остановите раздоры и кровопролитие!
ГЛАВА XI
Взгляни, красавица идет!*
Вдали – улыбкой озаряет,
Вблизи же – облако забот,
Ты видишь, взор ей омрачает.
«Люсинда», баллада
Передадим точнее, что тем временем происходило в
монастырском дворе и что не так уж отчетливо было видно
наблюдателям из окна королевских покоев, а в их пересказе
излагалось и вовсе неточно. Упомянутая не раз певица
стала на крыльцо у главного входа в королевские покои,
две широкие ступени этого крыльца приподняли ее на
полтора фута над толпившимися во дворе людьми, в ко-
торых она надеялась найти слушателей. На ней была оде-
жда, отвечавшая ее занятию, скорее пестрая, чем богатая, и
выгоднее обрисовывающая фигуру, чем обычная одежда
женщины. Она сняла с себя накидку и положила в стороне
на корзиночку со своими скудными пожитками, а рядом
посадила сторожем собачку – французского спаниеля.
Небесно-голубой жакет, расшитый серебром и плотно об-
легавший стан, был спереди открыт, позволяя видеть не-
сколько разноцветных шелковых жилеток с открытым во-
ротом, рассчитанных подчеркнуть соотношение покатых
плеч и высокой груди. Надетая на шею серебряная тонкая
цепочка уходила куда-то под эту радугу жилеток и, снова
вынырнув из-под них, еще ярче оттеняла медаль из того же
металла, удостоверявшую именем некоего цеха или суда