Пертская красавица (ил. Б.Пашкова)
Шрифт:
мне. Я возьму в проводники эту большую реку и приду
туда, где она впадает в океан и где, как мне говорили, есть
портовый город, оттуда я отправлюсь на корабле в La Belle
France38 и снова окажусь в стране, где самый грубый кре-
стьянин не сделает зла самой жалкой женщине.
– Сегодня вам нельзя идти в Данди, – сказал Смит. –
Люди Дугласа сейчас так и снуют по обоим берегам реки,
потому что до них дошла уже весть об утреннем перепо-
лохе,
они будут сходиться под знамя своего вождя, как горные
кланы на огненный крест. Видите – там, за рекой, лихо
скачут пять-шесть человек? Это эннендейлцы, я их распо-
знал по длинным копьям и по тому, как они их держат:
эннендейлец никогда не носит копье наконечником назад –
оно у него всегда направлено острием вверх или же вперед.
– А что мне до них? – сказала потешница. – Это кон-
ники и воины. Они уважат меня ради моей виолы и моей
38 В прекрасную Францию (франц.)
беззащитности.
– Не стану говорить о них дурное, – ответил Смит. –
Если ты придешь в их родные долины, они окажут тебе
гостеприимство, ты можешь ничего не опасаться, но сейчас
они вышли на дорогу. Что попалось в сети, то рыба. Среди
них найдутся и такие, что не посовестятся тебя убить ради
пары золотых сережек. У них вся душа в глазах да в паль-
цах. Так и смотрят, нельзя ли чем поживиться. Нет у них
ушей, чтобы слушать пение и музыку или внимать мольбам
о пощаде. К тому же приказ их вождя насчет тебя уже отдан
– и такой, что его, конечно, не ослушаются. Да, когда
большие господа говорят: «Сожги церковь!», им повину-
ются быстрей, чем когда они скажут: «Построй!»
– Тогда, – сказала потешница, – мне лучше всего сесть
на скамью и умереть.
– Не говори так! – ответил Смит. – Мне бы только найти
пристанище, где ты могла бы заночевать, а утром я отвел
бы тебя на Сходни богоматери, откуда идут вниз по реке
корабли до самого Данди, и я посадил бы тебя на борт с
каким-нибудь попутчиком, который присмотрел бы, чтобы
ты устроилась в надежном месте, где тебя примут по чести
и не обидят.
– Добрый… хороший… благородный человек! – ска-
зала певица. – Сделайте так, и, если мольбы и благосло-
вения бедной несчастливицы могут дойти до небес, они
вознесутся туда молитвой о тебе. Мы встретимся у этой
двери в любое время, чтобы только поспеть к первому же
кораблю. Когда он отходит?
– В шесть утра, едва рассветет.
– Так ступайте же, ступайте к вашей Валентине, и, если
она вас любит – о, не обманывайте ее!
– Увы, несчастная девица! Боюсь, не обман ли довел
тебя до такой жизни? Но я не могу оставить тебя так, без
крова. Я должен знать, где ты переночуешь.
– Об этом не тревожьтесь, – возразила Луиза, – небо
ясное, тут немало кустов и зарослей по берегу реки. Мы с
Шарло отлично можем на одну ночь устроить себе спальню
под зеленым деревцом, а утро – при обещанной вами по-
мощи – застанет меня там, где мне не будут грозить ни зло,
ни обида. Ночь проходит быстро, если есть надежда на
доброе утро!. Вы медлите, а ваша Валентина ждет? Нет, я
вас почту нерадивым в любви, а вы знаете, чего стоит укор
менестреля.
– Я не могу бросить тебя, девица, – ответил оружейник,
уже совсем оттаяв. – Будет просто убийством, если я по-
зволю тебе ночевать под открытым небом в феврале ме-
сяце, на злом шотландском ветру. Нет, нет, этак я плохо
сдержу свое слово, а если меня и поругают малость, это
будет справедливым наказанием за то, что я судил о тебе и
обращался с тобою не по твоим заслугам, как вижу я те-
перь, а согласно моим предрассудкам. Пойдем, девица, ты
получишь надежное и пристойное убежище на эту ночь, к
чему бы это ни привело. Я был бы несправедлив к моей
Кэтрин, если бы дал человеку замерзнуть насмерть для
того, чтобы часом раньше насладиться ее обществом.
Говоря таким образом и гоня от себя прочь боязнь
дурных последствий или кривотолков, какие мог породить
такой его поступок, храбрый Смит решил, не страшась
злоречья, приютить скиталицу на ночь в своем доме. Сле-
дует добавить, что он пошел на это с крайней неохотой, в
порыве великодушия.
До того, как наш доблестный сын Вулкана в благого-
вении устремил свои мечты на пертскую красавицу, при-
рожденная страстность натуры отдавала его под влияние не
только Марса, но и Венеры, и лишь благотворное действие
истинного чувства положило конец его распутным утехам.
Тем ревнивей оберегал он свою недавно завоеванную славу
постоянства, на которую его забота о бедной страннице
неизбежно должна была бросить тень. Да и смущали со-
мнения, не слишком ли смело подвергает он себя соблаз-
ну… Прибавьте к этому отчаяние оттого, что он и так уже
упустил половину Валентинова дня, который, по обычаю,
не только мог, но и должен был провести возле своей