Первая пьеса Фанни
Шрифт:
английских зрителей. Если пьеса ему нравится, можно поручиться, что она
понравилась бы и сотне тысяч лондонцев, узнай они только о ней.
Вдобавок, Банел знаком с закулисной стороной театра. Мы его знаем, и он
нас знает. Он знает все входы и выходы, знает, чего хочет, знает, о чем
говорит. Граф (с легким вздохом). Должно быть, умудрен годами и опытом? Сэвоярд. Годами! Я бы ему дал двадцать лет, никак не больше. Но в конце
концов, это ведь работа не для стариков, не так ли? Быть может, Банел и
не задирает нос, как Тротер и прочие, но к нему я прислушиваюсь больше,
чем к кому бы то ни было в Лондоне. Он рядовой обыватель, - а это как
раз то, что вам нужно. Граф. Я готов пожалеть, что вы не удовлетворили требование этого
джентльмена. Я охотно заплатил бы пятьдесят гиней за здравое суждение.
Как бы он не подумал, что его обсчитали! Сэвоярд. Пусть думает. Это уже чересчур - запрашивать пятьдесят. В конце
концов, кто он такой? Всего-навсего газетчик. Это для него большая
удача - заработать десять гиней. Я уверен, что за такую же точно работу
он частенько брал полфунта.
Фанни О'Дауда стремительно выходит из-за занавеса; она
возбуждена и нервничает. Девятнадцатилетняя девушка в
платье той же эпохи, что и костюм отца.
Фанни. Папа, приехали критики! Один из них в треуголке и со шпагой, как...
(Замечает Сэвоярда.) Ах, простите! Граф. Это мистер Сэвоярд, твой импресарио, моя милая. Фанни (протягивая руку). Здравствуйте. Сэвоярд. Очень рад познакомиться с вами, мисс О'Дауда. Пусть треуголка вас
не пугает. Тротер - член нового Академического комитета. Он уговорил их
там ввести мундиры, как во Французской академии, а я попросил его
явиться в мундире. Лакей (докладывает). Мистер Тротер, мистер Воэн, мистер Гон, мистер Флонер
Банел.
Входят четыре критика. Тротер - в мундире, со шпагой и
треуголкой; ему лет пятьдесят. Воэну - сорок. Гону
тридцать. Флонеру Банелу - двадцать, и он резко
отличается от остальных: в тех можно с первого взгляда
узнать профессионалов, Банел - человек, не нашедший себе
применения в коммерции; он ухитряется зарабатывать на
жизнь благодаря своеобразному мужеству, которое делает
его беззаботным, веселым и дерзким, а этому мужеству
помогает некоторая способность к писательству, тогда как
удобное невежество и отсутствие интуиции скрывают от
него все опасности и унижения, страх перед которыми
сковывает людей более тонких. Граф радушно идет им
навстречу.
Сэвоярд. Граф О'Дауда, джентльмены. Мистер Тротер. Тротер (глядя на костюм графа). Я имею удовольствие приветствовать коллегу? Граф. Нет, сэр. У меня нет никаких прав на этот костюм, если не считать, что
любовь к прекрасному дает мне право одеваться красиво. Добро
пожаловать, мистер Тротер.
Тротер кланяется на французский манер.
Сэвоярд. Мистер Воэн. Граф. Как поживаете, мистер Воэн? Воэн. Прекрасно. Благодарю. Сэвоярд. Мистер Гон. Граф. Очень рад познакомиться с вами, мистер Гон. Гон. Очень приятно. Сэвоярд. Мистер Флонер Банел. Граф. Благодарю вас, что вы согласились прийти, мистер Банел. Банел. Не стоит благодарности. Граф. Джентльмены, это моя дочь.
Все кланяются.
Мы глубоко признательны вам, джентльмены, за то, что вы столь любезно
согласились потворствовать ее капризу.
Звонок - переодеваться к обеду. Граф смотрит на часы.
Переодеваться к обеду, джентльмены! Наш спектакль начнется в девять, и
я вынужден был немного передвинуть обеденный час. Разрешите проводить
вас в ваши комнаты?
Он выходит, за ним все мужчины, кроме Тротера, которого
задерживает Фанни.
Фанни. Мистер Тротер, я хочу кое-что сказать вам об этой пьесе. Тротер. Это не полагается. Вы не должны суфлировать критику... Фанни. О, у меня и в мыслях не было повлиять на вашу оценку... Тротер. Но вы это делаете, вы влияете на меня самым возмутительным образом!
Вы меня приглашаете в этот прекрасный дом, где я буду наслаждаться
прекрасным обедом, а перед самым обедом меня отводит в сторону
прекрасная молодая леди, чтобы потолковать о пьесе. Можно ли ждать
после этого, что я буду беспристрастен? Упаси меня бог выступить в роли
судьи или посягнуть на большее, чем простой отчет о своих впечатлениях!
Но и на мои впечатления можно влиять, - и в данном случае вы на них
влияете без зазрения совести. Фанни. Не пугайте меня, мистер Тротер, я и так нервничаю. Если бы вы знали,
каково мне! Тротер. Вполне понятно: это ваш первый прием, ваше первое выступление в
Англии в роли хозяйки. Но вы прекрасно справляетесь со своей ролью. Не
волнуйтесь. Все нюансы безупречны. Фанни. Как мило, что вы так говорите, мистер Тротер. Но не это меня
беспокоит. Дело в том, что мой отец будет ужасно шокирован пьесой. Тротер. С прискорбием должен сказать, что ничего необычайного в этом нет.
Добрая половина всех молодых леди в Лондоне занимается тем, что водит
своих отцов на спектакли, которые не подобает смотреть пожилым людям. Фанни. Ах, мне это неизвестно, но вы не понимаете, как это может повлиять на
папу. Вы не так невинны, как он. Тротер (протестуя). Дорогая леди... Фанни. Я говорю не о морали: всякий, кто читал ваши статьи, знает, что вы
невинны, как агнец. Тротер. Что?! Фанни. Ну конечно, мистер Тротер! Я неплохо узнала жизнь с тех пор, как
приехала в Англию, и могу вас уверить: вы сущий младенец, милый,
добрый, благонамеренный, остроумный, очаровательный, и все-таки