Первый генералиссимус России
Шрифт:
— Это хорошо, — обмолвился Автомон Головин. — Фланги надежно прикрыты. Только где мне с полками быть?..
— А по ту сторону Дона, — сразу же отозвался Шеин. — Где в прошлом годе князь Яков Федорович Долгорукий стоял, — указал на чертеже нужное место он.
— Так моста-то нет… Как переправляться?..
— Наведем. Ты, Автомон Михайлович, и наведешь, — распорядился Шеин. — Струги в ряд поставишь, заякоришь, а поверх них настилы из досок бросишь — и переправляй полки. Да что тебя учить, когда сам все знаешь… не хуже моего. А ученого учить — только портить…
Чтобы штурмовать крепость с противоположного берега, в соответствии с утвержденным государем планом, необходимо было под огнем турок наводить мост, используя лодки и плоты. Мост должен был протянуться от берега до слабо укрепленных с этой стороны стен крепости. А чтобы зыбкую переправу не громили турки, планировалось построить земляные укрепления. Русские пушки с этих укреплений своим огнем должны были, во-первых, подавить огонь вражеских пушек, во-вторых, поддерживать штурмующую колонну до самого соприкосновения с противником. Непростая задача, но выполнимая.
Вылазок самих турок в этом направлении не предвиделось. Поэтому такой опасности для русских войск не было. Не появились в степи и кубанцы с черными черкесами — союзники турок с предгорий Кавказа.
Сложность же заключалась в том, как удержать струги на месте. А еще, как по шаткому настилу, шириной в три аршина, быстро переправить полки под стены крепости. С первой трудностью надеялись справиться с помощью якорей. Течение реки в этом месте не было стремительным, и по паре тяжелых якорей с лодки должны были удержать ее на месте.
Что же касательно второй трудности, то теплилась надежда завершить дело осадой. Ну, а если… То полагались на милость Господа да на удачу. И, конечно же, на помощь флотилии.
— Думаю, что с поставленной задачей твои полки справятся, — продолжил Шеин напутствовать Головина. — И переправу наведут, и переправятся без потерь, и шанцы напротив града возведут, и пушки с мортирами на них возведут, и от кубанцев, ежели те появятся, оборониться сумеют. Так что действуй, Автомон Михайлович! Да связь держи постоянно, чтобы все в нужный момент единым кулаком били, а не в разброд.
7 июня, после общего молебна, русские войска одновременно двинулись к Азову, беря его в замкнутое кольцо. К вечеру русские полки, строго соблюдая определенную для них диспозицию, находились на расстоянии полета пушечного ядра. Теперь же стоило закрепиться и, использую полуразрушенную систему прошлогодних шанцев и апрошей, подступить к стенам крепости.
Не стоял на месте и Автомон Головин. Ему, как и Гордону, не очень-то нравилось быть в подчинении Шеина. Да что поделаешь, коли так решено самим государем. Переправившись через Дон, он тут же приказал возвести две насыпные горы, на которых установил 12 пушек и 17 мортир.
Чтобы усилить полки Головина, Шеин направил к нему три стрелецких полка Александра Шарфа, только что подошедшие водным путем. Им предписывалось развернуться фронтом в сторону степи и не подпускать к осадным полкам черных черкесов, ногайцев и прочих кавказских союзников турок.
— Подпускайте их лавы на пушечно-ружейный выстрел — и бейте нещадно, — напутствовал Алексей Семенович Александра Шарфа. — Они этого страсть как не любят. По собственному опыту знаю. Подпускайте — и бейте! Картечь не жалейте.
13 июня турки попытались пушечным огнем отогнать русские команды, медленно, но неуклонно, словно кроты земляные, продвигавшиеся апрошами и шанцами к стенам крепости. Пороху сожгли немало — стен не стало видно за пороховой гарью — однако ущерба не причинили. Ядра и бомбы вражеские в большинстве своем до русских позиций не долетали. А те, что долетели, лиши в землю у фашин зарылись. Только жаром, как из пекла, и пахнули. Ни один воин не пострадал. Это радовало, ибо русские пушки оказались дальнобойнее, а их огонь действеннее. И Алексей Семенович тотчас в срочной депеше государю на «Принципиум» все как есть отписал.
В ответ на депешу от государя для Шеина поступило письменное сообщение о новых победах русской флотилии. «Милостию божиею, — писал «капитан Петр Алексеев», как всегда своим торопливым, едва читаемым почерком, с частыми кляксами по тексту, — вновь турецких людей на море побили и 45 фуркатов их со всем имуществом тамошним взяли. А еще взяли один боевой корабль со всеми припасами. И пороху много взяли. А другой корабль взять не дался. Пришлось потопить со всем припасом. Вновь казаки-молодцы в том деле старались. За службу пришлось весь трофей им отдать. Так три дня дуванили».
Петр Алексеевич не писал, что к прежнему турецкому флоту подошел новый в составе 23 судов. Об этом по команде ертуальные казачки сообщали. А еще они сообщали, что, несмотря на свою численность, турецкий флот, как только завидит движение русских кораблей, тотчас поднимает паруса — да и тикать в море.
«Слава Богу, — крестился Шеин, — хоть и мала наша флотилия, да помощь-то от нее вон какая! Только лишь бы государь на рожон не лез. Уж слишком горяч! Да и быть везде первым норовит. Пуля же, дура, не разбирает, где простой смерд или холоп боярский, а где сам царь…»
Неизвестно, знал ли, догадывался ли Алексей Семенович, что государя просили поберечься его сестры, особенно Наталья Алексеевна. Ее Петр привечал более остальных. Зато известной стала шуточная отписка царя, в которой он сообщал Наталье Алексеевне: «К ядрам и пушкам близко не хожу, зато они сами ко мне летят. Прикажи, сестра им, чтобы не ходили». Тут, по-видимому, Меншиков постарался.
К 16 июня с помощью шанцев и апрошей, земляных валов и раскатов русские войска настолько близко со всех сторон подошли к Азову, что Шеин принял решение о начале общей бомбардировки города и крепости.