Первый узбек
Шрифт:
– У великого хана открылся третий глаз, слава Аллаху! – При этом лицо его было торжественным и значительным, словно при приёме послов из далёкого Китая.
Я так и не понял, что означала это загадочная фраза. Спрашивать у Зульфикара не хотелось, а самому в голову в тот момент ничего путного не приходило. Намного позже я понял, что Зульфикару портрет тоже не понравился, но он стойко молчал под шумное изъявление восторга моими приближёнными. Те громкоголосо восхищались не столько работой художника, сколько моим несравненным лицом.
Сардарам не пришло в голову, почему на картине в одной руке я держу дыню, а в другой сжимаю нож. Это символы того, что с друзьями я добр и приветлив, могу щедро угостить.
Размышляя о природе своих подданных, я расхаживал по безлюдным покоям, разглядывая окружающие меня вещи, словно видел их впервые. И тут я понял: каждый из моих приближённых хочет, чтобы его дом хоть на одно кари был выше того, в котором живёт сосед Салимбек. Чтобы чепрак на его коне был сделан из кожи тончайшей выделки и был изысканнее, чем у Анварсултана. Чтобы у его жён драгоценностей было больше, чем у жён Темирбая. Но кто под платком или покрывалом видит, какие на твоих жёнах драгоценности?
А кто всё это оплатит? Лишь дехкане и ремесленники своим каждодневным непосильным трудом, поскольку сказано в незапамятные времена: «Положение подданных суть клад, отданный царям на хранение Творцом всего сущего» 1 . Почему-то беки никогда не задумываются над тем, как живут их люди, что едят, где спят? Они вспоминают о дехканах лишь во время сбора налогов. Но главное богатство беков это военная добыча. При её дележе сардары завистливыми глазами смотрят друг на друга: вдруг кому-то на одно ячменное зёрнышко достанется больше, чем ему? Раздоры при распределении трофеев такие, что становится страшно за душевное здоровье приближённых. Хотя какое душевное здоровье может быть у того, кто не гнушается снять сапоги с убитого противника, вывернуть поясной платок в поисках медных фельсов и других скудных мелочей?
1
Хафиз Таныш Бухари Книга шахской славы. Часть первая.
Слишком часто я всё это видел, чтобы доверять своему окружению. Рядом со мной большинство приближённых находятся лишь потому, что я всегда щедро награждал их за участие в походах. Не жалел дорогих халатов, резвых коней, золотых монет, перстней и браслетов. Почему-то при распределении добычи всегда возникают споры. И спорит чаще всего тот, кто во время битвы берёг себя пуще единственного сына или глаза. Во время боя орёт, делает вид, что размахивает саблей, скачет неизвестно куда, но только не на врага! Прячет драгоценную голову, сохраняет её для будущих свершений. На самом деле он трус, боящийся не только тени врага, но и своей собственной! Доподлинно знаю, если отвернётся от меня удача, не будет побед и добычи, то мгновенно исчезнет вся моя раззолоченная свита, прославляющая сейчас на все лады великого хана.
Одно событие юности запомнилось мне нелепостью и оставило неизгладимый след в памяти. Я был совсем молодым джигитом, был наследником своего отца и командовал немногочисленными войсками. После одного сражения ко мне пришёл безусый парнишка, если и старше меня, то на одну-две луны, с несуразной и вздорной просьбой:
– Великий султан! Нас было несколько человек, и мы захватили сокровищницу Клыч-Кора султана, которая досталась ему по наследству от его благородного отца, Кистин-Кора султана. Из всего количества драгоценностей каждый из моих товарищей взял по пяти щитов из червонного золота, мне же они дали только один щит. Обращаюсь с просьбой к его величеству дать приказ, действующий как рок, чтобы всё добро было разделено между нами поровну 2 . – От жадности у него тряслись руки, в глазах застыла тоска по золотым щитам.
2
Хафиз Таныш Бухари Книга шахской славы. Часть первая.
Мало ему показалось – щит из червонного золота весит не меньше десяти мутов, за него можно купить два караван-сарая или двадцать танабов обрабатываемой поливной земли. Поэтому я ответил:
– Благодари бога за добро и его бесконечные милости и сочти за благо то, что тебе досталось из добычи! 3 – Этот Клыч-Кора султан был моим двоюродным братом. Он восстал против меня, но я же не потребовал часть добычи, поскольку меня в том сражении не было.
3
Там же.
Мне было противно смотреть на этого воина. Я с тоской думал о том, как самому не превратиться со временем в ненасытно-алчное чудовище, стоящее передо мной.
В то время в моём государстве не было золотых денег. Торговали на медные и серебряные монеты. Серебро тратили на дорогие вещи, дома, земли, калым за невесту. Разменными деньгами были медные фельсы. Но и эти деньги люди в руках не часто держали. Торговля умирала, иноземные купцы переставали ходить караванами: опасались разбойников, грабивших на дорогах. Да и наши купцы твердили, что морем ходить куда выгоднее. Откуда у нас море? Море далеко, у нас одни пески. Для оживления торговли требовалось сделать невозможное.
Нужно было сотворить чудо, чтобы деньги стали полновесными, а караванные дороги удобными и безопасными. В годы моего правления одних сардоб было построено больше тысячи. Их охраняли нукеры, возле них нельзя было устраивать засады или драки. Не все слушались, приходилось наказывать. За нарушение водного права смерть на виселице без пощады! Я всегда вникал в мелочи государственного управления, помню все решения, какие принимал, и по какой причине это делал.
Подойдя к окну, я выглянул во двор. До сих пор не знаю, кто придумал стекло. Этого не знают даже самаркандские ремесленники, изготавливающие самое лучшее стекло в Мавераннахре. Из окна кабинета были видны ворота конюшни: по двору конюхи выгуливали моих любимых ахалтекинцев. Кони играли, рвались из рук, перебирали копытами, выгибая крутые шеи. Опытные наездники знали секреты укрощения сноровистых скакунов. Занятно смотреть на работающего человека! В такие моменты я думаю о том, как я сам справился бы с конём.
Я всегда любил лошадей, предпочитал туркменских ахалтекинцев. Нет лучше лошади в нашем климате и бездорожье, чем ахалтекинец. Эта лошадь вынослива, неприхотлива в еде, привязана к своему хозяину, резвая. Ей не страшны ни мороз, ни жара, она выдерживает без корма и воды два-три дня кряду. Таких лошадей у меня много, и держу я их не только для себя, а для подарков своим отличившимся подданным. Почему-то они любят хвастать, что на его коне ездил сам великий хан. Иногда после сражения я просто спрыгивал с коня и передавал поводья отличившемуся беку, сам пересаживался на запасного.