Пещера Лейхтвейса. Том третий
Шрифт:
— Ты назначена служить нам, — начала Лора разговор.
Старуха только сердито кивнула головой.
Но Лора сорвала с себя коралловое ожерелье и, подавая его старухе, сказала:
— На, возьми эту награду за свои труды; ожерелье пойдет тебе прекрасно, или, может быть, у тебя есть дочери, которых тебе хочется принарядить более, чем себя?
Старуха даже не ответила на этот вопрос, жадно схватила ожерелье и кокетливо, как и все краснокожие женщины — или скажем лучше, как все женщины вообще, — сейчас же надела его на себя и завертелась в восторге, как восемнадцатилетняя красавица в вигваме своего жениха.
— В самом деле, — воскликнула Лора, — ожерелье тебе удивительно идет, оно молодит тебя на целых два десятка лет!
— Белая женщина очень добра, — сказала старуха индеанка, — она лучше моей дочери.
— Разве твоя дочь живет здесь в стане?
— Да.
— Как ее зовут?
— Красная Гвоздика — жена Лютого Волка, возлюбленная вождя.
— И ты говоришь, что она нехорошо к тебе относится?
— Нет, с тех пор, как вождь взял ее к себе в вигвам, она более не хочет меня знать. Она возгордилась, забыла обо мне и вот только сегодня вспомнила старуху мать, выхлопотала у вождя, чтобы он приставил к вам ни кого другого, как меня. Все наши старухи завидуют мне.
— Как? За то, что ты назначена прислуживать нам?
— Да. Прислуживать пленницам вождя и стеречь их — считается большою честью, к тому же я буду иметь от этого еще другую выгоду: по обычаю, служанка, оберегающая пленниц, когда их убьют, получает всю их одежду.
Молодые женщины в ужасе переглянулись. Старуха говорила об их смерти, как будто это было уже решенное дело.
— Разве ты полагаешь, что нас убьют? — спросила Лора, предпочитая узнать всю правду, нежели оставаться в тягостной неизвестности. — Кому же нужна наша смерть, ведь мы никому не мешаем?
— Апачи убивают всякого бледнолицего, который попадает в их руки, — возразила старуха с трогательной откровенностью, — пока нас охраняет Великий Дух, еще не было белого пленника, которого не принесли бы ему в жертву. Вас сначала привяжут к столбу пыток, а потом вас сожгут.
Елизавета закрыла лицо руками, но Лора даже бровью не моргнула, притворяясь, что слова старухи ее нисколько не испугали.
— Нас будут пытать, а потом сожгут? — говоришь ты. — Что ж, если это будет сделано в честь Великого Духа, то нам роптать не приходится.
— Моя бледная дочь храбра, — сказала индеанка с широкой довольной улыбкой, — и сердце у нее доброе; когда ее поведут к столбу пыток, я наряжу ее, чтобы она была прекрасна.
— Благодарю тебя за твое обещание, старуха. А когда, ты думаешь, будет наша казнь?
— Вообще я не смею об этом говорить, — таинственно шепнула мать Красной Гвоздики, — но ведь сейчас нас никто не подслушивает. Так я вам скажу, что я слыхала. Завтра ночью будет большой пир, будут праздновать добычу новых скальпов. Завтра ночью Лютый Волк возьмет эту пленницу, — старуха указала на Елизавету, — к себе в вигвам и оставит ее у себя до восхода солнца. А там ему придется уступить требованию воинов и отдать вас обеих на смерть.
— Разве нет средства избежать этих мук и смерти, старуха?
— Нет, есть только средство сократить муки.
Индеанка наклонилась к Лоре и шепнула ей на самое ухо:
— Хотите избавиться от мук, хотите избежать ужасной участи сделаться потехой всего стана?
— Да, хотим, — ответила Лора.
— Так слушайте же: Красная Гвоздика не напрасно приставила меня к вам служанкой. Она не хочет, чтобы Лютый Волк взял к себе твою сестру, — она ревнива и ни с кем не хочет делиться любовью вождя: она хочет, чтобы он принадлежал только ей, ей одной. Вот для этой цели она дала мне пузырек с ядом и поручила мне отравить вас, подлив вам в напиток яду. Но я не решилась на этот поступок. Говорят, что души людей, отравивших кого-нибудь, после смерти не находят покоя; я боюсь мести Великого Духа. Если же вы сами возьмете яд, то этим избавите себя от страданий, а Красную Гвоздику освободите от ненавистной соперницы. Ну, что вы скажете на мое предложение?
— Мы скажем, — ответила Лора, — что твоя выдумка прекрасна: благодарю тебя за твой совет и за то, что ты даешь мне средство скоро и безболезненно покончить с собою. Только боюсь, — еще тише прибавила она, — что у моей подруги не хватит мужества принять яд — вот будь у меня кинжал, так я собственноручно покончила бы с нею, лишь бы избавить ее от мук.
— Ты дала мне ожерелье, — шепнула старуха, — дам тебе кинжал.
С этими словами она достала из-под прикрывавшего грудь платка маленький острый кинжал с рукояткой из оленьего рога, заключенный в кожаные ножны.
Этот кинжал она дала Лоре, которая тут же спрятала его у себя на груди.
— Но дайте мне одно обещание, — сказала старуха.
— Говори, мы сделаем все, чтобы отблагодарить тебя за твою доброту.
— Не смейте убивать себя раньше, нежели настанет час ваших пыток.
— Отчего же?
— Я вам объясню, в чем дело, — сказала старуха. Если б кто-нибудь узнал, что это я дала вам яд и кинжал, то для меня настал бы мой последний час. Завтра же вам будет прислуживать уже другая женщина, и если вы убьете себя только завтра, то подозрение падет на нее — ха! ха! — хорошо я все это придумала, не правда ли?
— Чрезвычайно хорошо, — подтвердила Лора, — теперь я не удивляюсь, что твоя дочь, Красная Гвоздика, сделалась женою вождя — у нее необыкновенно умная мать.
Индеанка осталась чрезвычайно польщенной. Она собрала посуду и через минуту оставила вигвам.
— Слава Богу, — шепнула Лора Елизавете, — мы сделали новый важный шаг к спасению. У нас яд, у нас кинжал — и то и другое может очень пригодиться.
— Так, значит, ты все еще надеешься? — спросила Елизавета.
— Да, я все еще надеюсь, — сказала Лора и подняла глаза вверх, как будто ища там последней защиты, — я все надеюсь и молюсь. А теперь, Елизавета, будем спать. Ложись спокойно, сестра моя, пускай хоть сон возвратит нас к нашим мужьям, а Бог охранит нас: он никогда не покидает тех, кто на него уповает.
Глава 138
ЗНАХАРЬ
Однако ни Лоре, ни Елизавете не удалось забыться настоящим глубоким сном. Всю ночь в стане индейцев царствовали шум, гам и оживленное движение. Апачи пировали. Громкий вой их не прекращался. Несколько раз пьяные ватаги подходили к самой палатке пленниц. Но Лютый Волк, поставив вблизи палатки трех храбрых молодых воинов, очевидно, дал им самые строжайшие приказания относительно охраны своих красавиц, так как они каждый раз отгоняли разгулявшихся буянов и не позволяли им тревожить бледнолицых женщин.