Песнь о наместнике Лита. Тревожное время
Шрифт:
– Пусть Четыре Ветра разгонят тучи, сколько бы их не было. Пусть Четыре Скалы защитят от чужих стрел, сколько бы их не было... Откуда вы это знаете?
– Неважно, повторяйте дальше.
– Но...
– Иначе у нас ничего не получится, тан Окделл. Говорите все, что знаете!
– клирик дернул его за руку.
– Что читали в Надоре, что запомнили, ведь вы абвениат.
– Лэйэ Литтэ Анаксэ Надорэа...
– Прекрати!
– взвизгнула Тварь.
– Анаксэ Надорэа из древних земель, да возжелает гибельную кару любой гадкой твари из посмертия, Лабиринтом именуемой...
–
– Анаксэ Надорэа из древних земель поручается силой, что дана ему, что неподвластен станет тварям посмертным...
Издав визгливо-горестный вид, Тварь в обличие Валентина Придда метнулась вперед, чудесным образом минуя зеленые свечи, и в ее тонкой бледной руке холодно сверкнула острая сталь. Резкий толчок в плечо, короткий быстрый бросок, болезненное оханье, навалившаяся тяжесть, и вот Ричард Окделл сам не заметил, как у него на руках очутился истекающий кровью отец Герман. Погиб, спасая его! Разрубленный Змей, да что ж такое-то!
Священник смотрел на юношу спокойными темными глазами, в которых медленно угасали искры жизни, и по поводу своей грядущей кончины ничуть не расстраивался. Что за странный человек, ему даже не хочется побороться? Хотя судя по тому, как крепко засел в груди родовой кинжал Приддов с холодно поблескивающими аметистами на рукояти, бороться отцу Герману уже не имеет смысла.
– Оставьте меня, Надорэа. Я вернусь к вам, - велел он, сохранив удивительную твердость голоса.
– Занимайтесь тем, что вам нужно сделать.
И Ричард бросился к Валентину.
– Анаксэ Надорэа из древних земель обещает изгнать мерзкую тварь посмертную из тела, ею подло захваченного. Лэйэ Литтэ, Лэйэ Анаксэ.
Валентин застыл на месте, бешено вращая лиловыми глазами, а потом, будто подкошенный, рухнул лицом вниз. Проверять, жив ли он, времени не было, и Ричарду оставалось только, не переставая читать старую, забытую очень многими, молитву абвениатов, следить за состоянием зеленого огня и стремительно умирающего отца Германа. Если он успеет, то душа клирика останется цела, если же нет...
Наконец зеленые свечи разом погасли, расплылись в темной сероте пола сияющей слизью, и все затихло, а сознание Ричарда Окделла внезапно почернело, и через пару секунд измученный серьезной битвой Повелитель Скал упал в обморок, в двух шагах от Валентина. А когда вскоре очнулся, трупа отца Германа не было на каменном полу, только кинжал с аметистами, небрежно брошенный, валялся неподалеку.
Валентин, тем не менее, продолжал пребывать в бессознательном состоянии, возможно, ему нужно прийти в себя. Но где же кровь и следы убийства? Где отец Герман? А Тварь? Ушла ли она в Лабиринт?
Пошатываясь от головокружения и легкой тошноты, Ричард Окделл вышел в коридор и нащупал во мраке озябшей ладонью стену.
– Тан Ричард, - позвал его отец Герман, на сей раз почему-то одетый в мокрый плащ и грязные сапоги.
– А... От...
– Молчите. Не называйте имя. Идемте.
И они направились в другую сторону, однако теперь Ричард счел за лучшее держаться от своего спутника на безопасном расстоянии. Не все дурное кончилось в эту ночь,
– Убирайтесь к собачьим свиньям!
– глухо донеслось из-за двери.
Ричард притаился возле стены, а его спутник толкнул дверь, и поступил абсолютно правильно, ибо ждать вежливости от Арамоны - неблагодарное дело. Но зачем они здесь?
– Чего нужно?
– Вы безобразно пьяны, капитан. Стало быть, поговорим завтра.
Далее последовали жалобные стенания ограбленного капитана, в которые Дикон намеренно не вслушивался, иначе он рисковал бы выдать себя неосторожным смехом, а потом начался разговор про шестерых арестантов. Тут хочешь не хочешь, а слух навостришь. После того, как Арамона назвал своих пленников преступниками, беспрестанно при этом икая, клирик торопливо выскочил из его комнат и, махнув рукой Ричарду, помчался в сторону Старой галереи. Юноша - за ним.
– Тан Ричард, почему вы не сказали мне, откуда вышли и что заперты были не один?
– На тот момент существовала более серьезная проблема, а что?
Отец Герман остановился при свете горящих в коридоре свечей, и Ричард оторопело посмотрел за его спину. Там не было тени.
Значит, все-таки он мертв и стал выходцем, но зачем вернулся?
Разрубленный Змей!
– Вы не спрашивали, - скромно назвал юноша вторую причину.
– А то, что сейчас грядет еще одна серьезная проблема, - отрывисто произнес клирик.
– Разумеется, вашей вины в этом нет, но нам с вами надо идти.
Чувствуя себя первым и единственным ослом всея Кэртианы, Ричард Окделл направился за новоявленным выходцем, держась при этом на почтительном от него расстоянии.
Глава 12. Безрадостный выигрыш
– Скажите, призраки могут притворяться человеком?
– На час или два, тан Ричард.
– ...прямо человеком? Из плоти и крови?
– Распознать обман нетрудно, но если дотронутся до него несведующие, особых изменений не поймут, тан Ричард.
– Почему же об этом не было в тех разделах книг о старой Гальтаре, что я читал в Надоре?
– Потому что вы невнимательно читали, тан Ричард.
Примерно таким простым и немного насмешливым звучал разговор юноши и священника, пока они шагали к Старой галерее. Сидя на полу и привалившись спиной к плотно прикрытой двери, гвардеец, охранявший Арамоновых пленников, громко похрапывал, и Ричард внезапно понял, что невыносимо хочет спать. И также невыносимо голоден. Может, там, в галерее еще что-нибудь осталось? Подумать над этим получше времени не хватило, поскольку бледный отец Герман торопливыми шагами вошел в холодный зал, и Ричард едва успел сделать вид, что он все это время находился тут, лишь прогуливался туда-сюда, заложив руки за спину. Его призрачный двойник растворился в сыром воздухе, не забыв одарить юношу оскорбленным взглядом.