Песнь о наместнике Лита. Тревожное время

Канра Дана

Поэтому ночью он не ляжет спать.

Почему-то рядом стоял Валентин.

Должно ли это останавливать?

Какой-то слуга вошел и что-то прошептал на ухо Арамоне. Военную тайну, не иначе. Капитан самодовольно улыбнулся, посмотрел на унаров взглядом собственника, улыбнулся снова, а то вдруг кто не понял его намерений, и впился подозрительным взглядом в Ричарда. Игра в гляделки? Уже интереснее, чем выслушивать вопли и закатывать глаза.

Ричарду нужно было, чтобы его не отправляли спать, а оставили здесь, и потому он почти готов был пойти на крайние меры, но Арамона, уперев руки в боки, и как ему так удобно ходить, направился прямо к нему,

Валентину и Паоло. Вычислил Тварь, делавшую свои дела руками Валентина? Непохоже.

– ...все преступления так называемого графа Медузы - дело рук унара Ричарда Ему придется ответить...

«За свою недальновидность», - мысленно подсказал Ричард.

– ...за дерзость, ложь и попытку спрятаться за спинами товарищей.

– Минуточку, - собственный голос показался Ричарду чужим.
– Старая знать не пятнает себя такими проступками.

– Но унар, ненавидящий короля и меня...

– Я не люблю, - веско проговорил Ричард, - когда меня перебивают.

– Молчать! В вашей комнате нашли рыбий клей и прочие улики, а вы еще смеете отрицать очевидное? Выйдите вперед и взгляните в лицо своим товарищам, подвергавшимся из-за вас наказанию.

Без единого слова поперек Ричард вышел, вполне довольный обстоятельствами. Они складывались, как нельзя лучше, Эстебан теперь точно не подумает заступаться, и значит все хорошо. К тому же, Ричарду необязательно оставаться в Олларии, чтобы добиться своих целей - это уже на самый худой конец.

– Все свободны и могут идти. Унар Ричард остается.

Ура!

– Это неправильно!
– заявил Альберто.
– Сузой-Музой был я.

Валентин и Эстебан, а вместе с ними Эстебановы приятели, поспешно удалились - пока начальство не передумало, и Ричарду стало непонятно, радоваться этому или нет.

– Хроссе потекс вешаль я!
– радостно сообщил Йоганн.

– Мы!
– воинственно проревел Норберт.

– Я!
– рванулся вперед Паоло.
– А потом спрятал все в первой попавшейся комнате, простите, Ричард, не думал, что ваша.

– Вот не надо, - насупился Арно, - отнимать мои заслуги.

– Это есть наш глюпый торкский шютка!
– проревели хором близнецы.

– Хватит!
– рявкнул Арамона, которого, судя по сиплости, луженая глотка подвела.
– Вы, шестеро - в Старую галерею до утра. Остальные - спать!

От бессилия Ричарду захотелось то ли выть, то ли кричать, ведь все так хорошо начиналось!

Глава 10. Немного о призраках

Охранять пленников велели гвардейцу - одному из тех, кого Ричард видел во второй день, и, судя по выражения лица этого бравого олларовца с алебардой в руках и шпагой за поясом, раньше времени их никто не выпустит. Отослав «невиновных» спать, капитан Арамона лично велел слуге позвать гвардейца, на пару с ним препроводил арестантов до места заключения, и распорядился стеречь до утра. По очереди унары понуро прошли в узкую дверь, и стражник закрыл ее, однако запирать не стал. Ричард готов был поклясться, что слуга провожал его в день прибытия наверх, мимо этой галереи. Длинный коридор со сводчатым потолком, посреди которого красовался громадный камин и пустыми нишами из-под статуй эсператистких святых. Видела бы такое зрелище матушка - оскорбилась бы до глубины души!

Сына же герцогини Мирабеллы куда сильнее беспокоило буквальное отсутствие света - не заснуть бы в эту ночь и не пропустить самое интересное. Его даже не

настолько раздражал пронизывающий холод, как надвигающийся мрак, но зато не слипались глаза и это несказанно радовало. Хоть на месте скачи от веселья. А скакать хотелось, потому что Ричард, несмотря на терпеливость к холоду неизбежно замерзал и уже начал стучать зубами, тереть одну ладонь об другую и дрожать. Словно погреб, а не галерея! Хорошо, что удалось отвадить от своей персоны Эстебана, и он не стал на его защиту, но погнал ли бы своего любимца Арамона вместе с остальными под арест - другой вопрос.

– Танцуешь, Окделл?
– жизнерадостно спросил Паоло, передернув зябко плечами.
– Давайте тогда все потанцуем!

Поймав себя на том, что уже не сдержался и отплясывает надорский народный танец, юноша согласно кивнул и ускорил темп. На паре занятий мрачный ментор учил унаров плясать, тогда Ричард заявил, что умеет исполнять традиционную пляску Надора, и по распоряжению ментора продемонстрировал. Тот остался вполне доволен.

Впрочем, Паоло все равно не оценил и настоятельно посоветовал всем, включая Ричарда, танцевать кэналлийские танцы - так, по его словам, можно быстрее согреться. Оно, конечно, так, но Дикон слегка разочаровался в традиционных плясках Надора, и еще сильнее расстроился из-за того, что им не заинтересовались даже горцы из Бергмарка. Тем не менее, к умным и хорошим советам надо прислушиваться - это юноша понял давно. Танцевали арестанты недолго, очень скоро зубы перестали выбивать нервную дробь, согрелись руки, перестали дрожать от холода плечи.

– Теперь сядем вместе спина до спины, так мы долго храним наше тепло, - Йоганн блеснул если не разумом, то знанием жизни точно.

– И будем допрашивать Ричарда, - Альберто посмотрел на надорца пристально, почти зло.

– Допрашивайте, - легко согласился тот.
– Но постарайтесь обойтись без пыток, а я в свою очередь обещаю быть откровенным.

Лишь бы не заснуть, лишь бы не слипались глаза от нахлынувшей волны тепла!

– «Допрашивать» - грубое слово, - вмешался Норберт, прижимаясь своей спиной к братской.
– Мы же все доверяем друг другу, а Ричард не имеет отношения к наглой выходке.

– Как скажешь, - марикьяре, а Диего Салина, привезший в Надор тело отца, был именно марикьяре и родственником Альберто, скуксился, но тут же обрел боевой дух.
– Но шутник ушел одним из первых, когда Арамона велел остальным расходиться. Помните?

У Дикона перехватило дыхание и он поспешно облизал губы, стараясь глядеть в темнеющий наверху сводчатый потолок и делать вид, будто сохраняет зрительный контакт с камнями. Сердце колотилось, как безумное.

– Рихард, ты сам думал, кто мог это устраивать?

– Да он же знает, - улыбнулся Арно.
– И еще они с Валентином так смотрели друг на друга, словно Валентин тоже знает, но молчит или словно он и есть...

– Рихард?

– Так это Валентин?

Пора признаться и не тянуть закатного кота за хвост! Ричард глубоко вздохнул.

– И да и нет, - произнес он твердо.

– То есть как это?
– густые брови Паоло взметнулись вверх.

– А вот так. У Повелителей много того, чего они не вправе говорить другим.

И все мгновенно примолкли, настороженными, блестящими от волнения глазами оглядывая то друг друга, то Ричарда, потому что слишком твердо и страшно прозвучал голос надорца. Ричард был и сам не рад собственным интонациям, однако уже ничего не изменить и высказанное не вернешь обратно.