Песнь о наместнике Лита. Тревожное время
Шрифт:
– Нам надо уезжать, - Ричард подъехал к другу и спешился.
– Тебе надо. Я сам дойду.
– Окделл...
– выдохнул тот, недоверчиво мотая растрепанной головой.
– Давай-давай, скажешь эру, что выиграл моего коня, а потом запросишь из родового поместья такого же, - торопливо проговорил северянин, - и не медли. Они могут продолжать догонять нас. Если я все это устроил и поддался на твои уговоры, значит, мне и разбираться с последствиями.
– Спасибо, - коротко выдавил из себя Эстебан, усаживаясь на Баловника.
– Ты настоящий друг.
–
– Окделл, кошки тебя дери.
– Поезжай уже. Потом разберемся с этим.
В особняке Ворона Ричарда никто ни о чем не спрашивал - пока. Он свободно прошел к себе, достал из кармана украденные бумаги, и схватился за разорванную половинку листа, на которой большими и размашистыми, вовсе не приддовскими буквами, было выведено:
«Украденный у Райнштайнеров Жезл Волн хранится в Васспарде».
Глава 27. Честная жертва
После всего случившегося первые несколько часов Ричарда разрывало сильное желание провалиться сквозь землю или просто бесследно исчезнуть, однако никто и ничто этому не могло поспособствовать. Куда еще не шла история с Баловником, хотя после того, как на улице найдут труп хорошего рыжего коня, Эстебана немедленно вычислят, а если родовой перстень Окделлов попадет в руки супрема... О, думать об этом казалось невыносимым. А как объясняться с Реджинальдом? Но родича Ричард боялся меньше всего, потому что уже сказал то, что порывался выкрикнуть давно, и время вспять не вернуть, стоял вопрос о том, как жить и бороться дальше.
Украденные бумаги Дикон надежно спрятал в сундук, между немногочисленной запасной одеждой, вряд ли кто захочет копаться в старых надорских тряпках, и к тому же эти записки не представляли особой ценности. Куда интереснее вопрос - как поступать с Эстебаном? Бедняге, должно быть, сильно влетит от отца или эра... Ричард не знал ни того, ни другого, но справедливо предполагал, что по закону подлости у одного из них, должно быть, строгий нрав и премерзкий характер.
Следовало обратиться к эру, и Ричард бы так и сделал, зная наверняка, что тот не обвинит его в двойной игре и не найдет способ прикончить Эстебана. Ведь Алва всегда делает все, что захочет, ему никто не указ, и он всем своим видом давал это понять оруженосцу - даже зашел в королевский будуар без спроса. Надо держаться настороже, как раньше, и по возможности не копировать поведение Алвы, а придерживаться своего. С теми, кому доверяет, Ричард будет разговаривать тихо и спокойно, а при чужих можно и маску крикливого молодого гордеца надеть, вряд ли кто-то захочет подмечать изменения.
Однако думай, не думай, все одно. На мысли ушла целая ночь, а утром пришлось одеваться в черно-синее и спускаться вниз, в вестибюль, как велел вчера эр. Только монсеньора он застал около конюшен - Алва стоял к Ричарду боком и угощал красным яблоком Моро. Увидел юношу, обернулся и кивнул вроде бы приветственно, но злая улыбка на тонких губах ничего хорошего не сулила.
– Добрый день, юноша. Боюсь, вы неверно меня поняли вчера, относительно вашего надорского,
– Боюсь, монсеньор, вы тоже неверно поняли, - улыбнулся Ричард, хотя все внутри него трепетало, - потому что я вечером проиграл его в кости.
– Роскошно, - подумав, отреагировал Алва.
– Я горжусь вами, Ричард Окделл.
– Да?
– немного осмелел оруженосец.
– Нет.
– А вот это печально, - изрек Дикон, опустив голову и ковыряя землю носком сапога.
– Что вы еще проиграли, не считая денег? И кому?
– Ну... Ммм... Я забыл.
– Неверный ответ. Давайте, выкладывайте. Отвечать за свои поступки нужно учиться. Кстати, вынужден принести свои извинения - у меня совсем не имелось времени заниматься вашим обучением в последние дни. Постараюсь это исправить.
Отвечать приходилось за чужие ошибки, но Рокэ продолжал оставаться в счастливом неведении, и правильно, однако подходящий ответ так и не приходило в голову, а надорец продолжал с повышенным интересом рассматривать блестящие носки своих сапог. Признаться сейчас во всем и не подставить под удар Эстебана? Надо думать, вспоминать, что он сказал ему, передавая коня - что игра была, и дружки молодого Колиньяра подтвердят, если придется.
Единственно верный способ. Ричард отчаянно не хотел терять друга, но и расставаться с союзником Алвой раньше времени ему не улыбалось.
– Я жду ответа, - холодно и жестко сказал маршал.
Придется сохранить пристыженный вид, и сказать...
– Мы играли в кости с Эстебаном Колиньяром, монсеньор, а так как я играю впервые, то и не смог одерживать больших побед.
– Замечательно, - саркастично усмехнулся Алва.
– Какая прелесть. Что еще? Да вы не закатывайте глаза, я вижу, что чего-то не хватает. Шпага с кинжалом есть, а вот кольца не вижу... Фамильные кольца для Людей Чести дороже жизни, неужели ваша достойная матушка вам это не объяснила?
– Увы, - пожал плечами Ричард, надеясь, что гроза миновала.
– С двенадцати лет я воспитывался отцом Маттео и капитаном Рутом, и еще читал уцелевшие книги по истории и этикету. Когда матушка допекала, Эсператию читал тоже.
– Значит, об этом скажу вам я, как Человек Чести по происхождению, а не по убеждениям.
– Да, монсеньор, - виновато улыбнулся юноша.
– Пако!
– не обращая ни малейшего внимания на раскаяние оруженосца, Алва подозвал младшего конюха, - оседлай Соро. Храните его при себе получше, Окделл, не вздумайте проиграть.
Да, проигрывать отличного морисского скакуна стало бы преступлением, и Ричард с готовностью пообещал держать себя в руках не только перед Алвой, но и перед самим собой. На душе же у него не переставали скрести острыми когтями закатные кошки, надсадно мяуча - ну что же теперь делать?! Кроме как забираться в седло и хмуро таращиться на гриву коня, нечего, однако Ричард принял собственную участь, как нечто необходимое и обязательное.
Однако пока забираться было рано, потому что Рокэ Алва отдал ему одно из своих колец.