Песнь Отмеченной
Шрифт:
Волк начал кружить вокруг нее, впиваясь в нее глазами. Он был так велик, что ей пришлось поднять голову, чтобы встретиться с ним взглядом, его лапы были такими длинными, что он мог бы поравняться с ней всего за пару быстрых скачков.
Она подняла меч.
Волк оскалил зубы.
За рычанием, раздававшимся в его горле, Кас показалось, что она услышала вдалеке еще один болезненный вопль. Он пронесся в ее голове, и она только о нем и думала. Она не собиралась падать под натиском страхов и тревог, не могла. Кому — то нужна была ее помощь.
Она шагнула вперед,
Волк издал еще один рык и опустил голову. Его горящие глаза — звезды вспыхнули. Тени залегли под глазами. Лес становился все темнее, холоднее, меньше.
Он собирался проглотить ее.
Зверь закрыл глаза, и без звезд она потеряла его из виду в темноте. Все вокруг было темным и холодным, и Кас чувствовала себя так, словно зажата в центре всего этого. Выхода не было. Выхода не было.
Но она держала глаза открытыми. И тут, далеко — далеко над головой, ей показалось, что сквозь деревья пробивается солнечный свет.
Она почувствовала боль в ладони…
Нет, не боль.
Силу.
Она ткнула рукой в то место, где в последний раз видела глаза этого волка. Дрожь в ладони превратилась в пульсацию.
Свет взорвался вокруг нее.
Чистый, золотисто — белый свет, который охватил тени и прогнал их, который пробивался сквозь деревья и становился все ярче и ярче, пока Кас не смогла различить даже очертания этих деревьев среди яркого света.
Когда свет окончательно померк, Кас обнаружила, что стоит на коленях в лесу, одна. Волк исчез, тени исчезли, золотой свет исчез — все исчезло так быстро, что это было похоже на пробуждение ото сна.
Дрожа, она поднялась на ноги. Смахнула листья и грязь со штанов, а затем подняла руки перед собой, разглядывая их снова и снова. Она не знала, что ищет. Может, еще одну вспышку света от них? Действительно ли она вызвала тот столп света минуту назад?
Что, черт возьми, происходит?
Она услышала слабый кашель и вдруг вспомнила, зачем вообще помчалась в этот лес. Она побежала на звук и наконец заметила Эландера на небольшой поляне. Он лежал на спине, закрыв лицо одной рукой. Она поспешила туда и опустилась рядом с ним.
Его рубашка была порвана в клочья, а кожа под ней выглядела не лучше: грудь явно не выдержала удара когтей чудовища. Было слишком много крови. Он был неподвижен, и Кас на мгновение замерла, размышляя, что ей делать.
Она уже почти приняла решение попытаться спрятать его и бежать за помощью, когда он наконец пошевелился. Эландер поднял руку от лица и тяжело опустил ее на бок. После некоторых усилий и моргания его глаза нашли ее. Его грудь поднималась и опускалась с глубоким, вроде бы нормальным дыханием.
Она вздохнула, когда мир немного замедлился и выровнялся.
— Ты жив.
Он поморщился, прижав руку к окровавленной груди.
— Конечно, я жив, — пробормотал он, медленно пытаясь сесть.
Его высокомерие действительно не знает границ, подумала она с едва подавляемым смешком.
Она все равно протянула ему руку, и была удивлена, когда он принял ее и позволил ей помочь ему сесть. Кас держала руку у его спины, пока он вставал и осматривал свои раны. Эландер не возражал против этого.
Пока она держала его, ее глаза нервно сканировали лес вокруг них, тело было напряжено и уже готово к любой беде, которая может постигнуть их в следующий момент.
— Гармора… — начала она через мгновение, — куда она делась?
Эландер приостановил осмотр кровавого следа от пореза на своей ноге и поднял глаза, чтобы проследить за ее взглядом.
— Полагаю, ты видела, как этот волк преследовал тебя.
Она кивнула, а желудок ужасно заныл. Она все еще пыталась убедить себя, что все это было просто странным, возможно, вызванным магией, кошмаром или галлюцинацией. Но если он тоже это видел…
— Ну, я думаю, этот волк прогнал гармору, — сказал Эландер.
Она обвила себя руками.
— А потом что — то прогнало этого волка.
— Да. Что… что это был за странный свет минуту назад?
Кас потребовалась минута, чтобы ответить ему. Чтобы найти свой голос, встретиться с его глазами и заставить себя поверить в собственные мысли настолько, чтобы прошептать их вслух:
— Я думаю, это была я.
Часы спустя Кас и Тара сидели за столом в обшарпанной гостиной крошечного трактира.
Они покинули Белвинд и нашли небольшую, более уединенную деревню на севере. Большая часть их группы разбила лагерь в долине на окраине этой деревни, но Тара настояла на том, чтобы Эландеру нашли настоящую кровать для восстановления сил. Он не стал спорить. Несмотря на все его высокомерие и притворное безразличие, было ясно, что раны, которые он получил, действительно сказались на нем, даже если он и не признавался в этом вслух.
И это неудивительно: когда они смыли всю кровь, Кас смогла увидеть, насколько глубокими были раны на его груди, и они оказались гораздо хуже, чем она думала вначале. Настолько хуже, что она не совсем понимала, как он еще не умер. И она все еще думала, что существует приличный шанс, что он может умереть от этих ран… именно поэтому она не могла перестать поворачивать голову в направлении его комнаты, даже когда пыталась вести разговор с Тарой.
— Просто пойди проверь его, — наконец сказала Тара. — И посмотри, сможешь ли заставить этого упрямого ублюдка поесть, пока будешь этим заниматься.
Кас согласилась попробовать. Тара принесла флягу с водой и тарелку с хлебом и фруктами, взятую у хозяина постоялого двора, Кас взяла у нее все это и направилась в комнату Эландера.
Дверь в нее, к счастью, была не заперта. Она тихо вошла внутрь. Голова Эландера была прислонена к окну, и он был так неподвижен, что она сначала подумала, что он спит. Но подойдя ближе, она поняла, что его глаза — хоть и тяжелые от усталости — все еще открыты. Лунный свет, проникающий сквозь щель в занавесках, заставлял их бледно — голубой цвет мерцать так, что по позвоночнику пробегала странная дрожь.