Пир бессмертных: Книги о жестоком, трудном и великолепном времени. Щедрость сердца. Том VII
Шрифт:
— Моя бабушка любит сыр, — заявил Гай словами пароля и подумал: «Это еще хуже погоды».
Господин Рой как будто стряхнул с себя напряжение и с облегчением закончил:
— Да, но смотря какой…
После этого украдкой положил перед собой половинку книжного листа. Гай пододвинул его ближе и соединил со своим. Отрывки сошлись. Заговорщики торжественно обменялись рукопожатием.
— Граф Ганри ван Гойен, — назвал себя Гай. — Это моя настоящая фамилия, я доверяю ее вам, как другу.
Рой передернул плечом и покраснел. В смущении вынул золотой портсигар, —
Гай незаметно спрятал оба контрольных обрывка в карман.
— Я условно назвал себя Роем, — сказал неизвестный, глядя в сторону. — Мою настоящую фамилию я сообщу позднее, с разрешения моих политических друзей. Потерпите, пожалуйста.
Наконец он поднял взгляд на собеседника:
— Такого рода переговоры по необходимости требуют немало времени… Я, например, решил начать борьбу с нашим ефрейтором на следующий день после захвата им власти, но понадобилось полтора года, чтобы перебороть себя и нарушить присягу. Поверьте, это было для меня нелегко.
— И что же все-таки заставило вас решиться на такой шаг?
— Растущее понимание того, что сейчас главные враги Германии — нацисты, — он помолчал и закончил: — Когда будете уходить, возьмите мою пачку газет, а я возьму вашу. Только осторожнее, не выроните пакет.
— Прекрасно, уважаемый друг. Благодарю вас за доверие. Что в вашем пакете?
— Дипломатические депеши. В них фюрер разъясняет нашим послам значение пакта с Японией. Вы найдете также содержание секретнейшего обмена мнениями — они касаются условий взаимной помощи в случае наступления критических обстоятельств.
Гай еле удержался от радостного восклицания.
— Вторая пачка материалов — чисто военного характера. Один из работников нашего Генштаба совершил инспекционную поездку на восточную границу. Он проверял состояние подготовки наших войск к активным действиям.
— Фюрер желает разделаться с польским коридором и проглотить Данциг?
Рой долго молчал, плотно сжав губы.
— Мне очень печально слышать такие слова, граф. Фюрер планирует большую войну, мировую. Ликвидацию коридора и лишение Данцига статуса вольного города нельзя рассматривать как самоцель. Это лишь мелочи в общей картине. Из моих документов вы узнаете, что Геринг навязал Беку договор о «вечном мире» только для того, чтобы оторвать Польшу от Франции…
И он опять поджал губы.
— Когда я вас теперь увижу? — спросил Гай.
— Не раньше чем через месяц. Я не могу часто отлучаться из Берлина. Встретимся здесь в это же время двадцатого февраля. Согласны?
— Разумеется! Вы идите первым. Всего наилучшего и еще раз благодарю за доверие.
С достоинством поклонившись и взяв газеты, принесенные Гаем, владелец золотого портсигара с монограммой «Е.О.», выступающий под псевдонимом «Ялмар Рой», покинул кафе.
Когда Гай вернулся из Штеттина в Берлин и через Ишт-вана хотел вызвать Фрица на встречу, оказалось, что тот куда-то уехал и будет не раньше как через десять дней.
Чтобы не терять времени даром, он решил заняться поподробнее Ялмаром Роем. Ему удалось незаметно проводить Роя от штеттинского «Крестоносца» до привокзальной площади в Берлине — они ехали в одном поезде. Дальше Гай следить не стал: Рой часто оглядывался и мог его заметить. Но он отлично запомнил, как выглядит герб на портсигаре, и, посидев два часа в публичной библиотеке над гербовником, установил, что Рой — это барон Эрих фон Остен-фельзен, полковник Генерального штаба. Таким естественным образом был раскрыт псевдоним и получена отправная точка для биографических и семейно-бытовых изысканий.
Подключив Ганса, Гай смог получить портреты барона и его жены, снимки их машины и особняка во всех ракурсах — для этого Гансу понадобилось целую неделю поработать бродячим фотографом, каких немало было на берлинских улицах во все времена года. Он запечатлел также несколько гостей четы фон Остенфельзен. Судя по их количеству и сорту, супруги вели образ жизни не то чтобы замкнутый, но строго выдержанный по регламенту и стилю: их дом посещали только солидные мужчины, без женщин, и всегда в определенные часы.
Гай установил, что баронесса, красивая и еще довольно свежая женщина лет сорока, которую звали Изольдой, имеет какие-то дела с берлинской конторой Дрезденского коммерческого банка. В тот же день он пришел на прием к управляющему и, уже имея опыт по этой части, попросил принять его в качестве внештатного юрисконсульта. Он не ищет заработка, ему необходима только практика, и он даже сам готов платить банку за возможность поучиться у его высокопрофессионального штатного состава клерков. Управляющий отнесся к стремлению голландского графа, имеющего германский диплом доктора права, с большим пониманием. Он тут же вызвал к себе заведующего отделом текущих операций и поручил графа его заботам…
Тому, кто не ждет у моря погоды, всегда везет.
Утром следующего дня, когда граф явился в банк, чтобы начать стажировку, зеведующий отделом усадил его напротив себя за стол в небольшом зале, где производились текущие операции, и сказал очень доброжелательно, но со снисхождением:
— Ваш диплом получен довольно давно, опыта у вас пока нет, и доверить вам кляузные дела, где спор идет о миллионах, мы не можем, не обижайтесь. Поэтому, учитывая ваши манеры, наружность и титул, я доверяю вам ведение дел обширной клиентуры из числа нашей знати. Здесь требуются такт и дипломатические способности. Суммы будут небольшие, но от вас потребуется умение обходить подводные камни.
Он взглянул в сторону двери и чуть понизил голос:
— Да вот идет баронесса фон Остенфельзен — дама легкомысленная до крайности. У нее на счету осталась какая-то мелочь, но если ей потребуется больше, чем есть, вы не спорьте и выдайте требующуюся сумму. После мы с вами обсудим, до какого предела банк может предоставлять кредит, сообразуясь с гарантиями данного клиента.
Он встал навстречу подошедшей баронессе и поклонился. Баронесса, опустившись в кресло, произнесла не без смущения: