Пират Его Величества
Шрифт:
В двух сотнях ярдов впереди испанский патрульный корабль достиг точки поворота и начал маневр. Орудия левого борта еще не были перезаряжены. Гектор представлял себе, словно наяву, как пушкари перебегают через палубу, чтобы помочь товарищам подготовить к убийственному залпу батарею правого борта. Каждое орудие нужно не только как следует изготовить к выстрелу, но и проверить, плотно ли забиты заряды, насыпан ли порох в запальные отверстия, не потухли ли тлеющие фитили. Потом останется лишь ждать, пока бригантина не совершит поворот и не ляжет на новый курс. Как только корабль выровняется, канониры в последний раз поправят прицел, наводя пушки как можно точнее. К тому мгновению пироги наверняка окажутся на расстоянии прямого выстрела.
— Нам крышка, — пробормотал Джонсон, — но без боя мы не сдадимся.
Он проверял свой мушкет, ожидая, когда испанский сторожевик окажется в пределах досягаемости.
Гектор рыскал взглядом по воде у патрульного корабля. Больше он не видел темное пятно, которое было Даном и перевернутым каноэ. Вероятно, его друга раздавил испанский корабль.
Затем, совершенно неожиданно, бригантина словно запнулась. Не завершив поворот оверштаг, она остановилась на полпути, причем в положении, когда нос корабля был направлен прямо по ветру, а корма обращена в сторону пирог и ни одну пушку нельзя было навести на беглецов. На палубе царило очевидное замешательство. Одни моряки взбирались по вантам на реи, пытаясь что-то сделать с парусами. Другие бегали по палубе и, по-видимому, без всякой цели.
— Рулевой у них — полный болван, — промолвил Отуэй, который правил пирогой. — Надо же ухитриться потерять управление кораблем.
— Правьте прямо на бригантину! — закричал Гектор. — Там человек в воде. Мы должны его подобрать.
Отуэй замешкался, и Изреель оттолкнул его от руля, отчего рубщик едва не вылетел за борт. Ухватив румпель, великан взял новый курс, туда, где над водой виднелась голова Дана. Гектор оглянулся вокруг, проверяя, что сталось с двумя другими пирогами. Обе поставили дополнительные паруса и увеличили ход. Они уже удалялись. Еще немного, и они оставят позади испанское патрульное судно и окажутся вне опасности.
Со стороны испанцев последовал нестройный залп — мушкетный, а не пушечный. Несколько пуль прожужжали над головами гребцов, но остальные взметнули фонтанчики вокруг пловца. Испанцы заметили Дана. Он нырнул, чтобы затруднить для стрелкам задачу, а не быть мишенью.
— Теперь пустим в дело эту дурацкую штуковину. Посмотрим, далеко ли она бьет, — сказал Джонсон.
На корме бригантины, у фальшборта, стопились с полдюжины матросов, среди них — офицер. Они сбросили канат, один из матросов перебрался через борт, собираясь слезть вниз. Джонсон всунул шомпол в гнездо под стволом своего мушкета, опустился на колено на дно пироги и застыл неподвижно. Секундная пауза, и он спустил курок. Прогремел выстрел, и сразу же все увидели, как матрос выпустил канат и свалился в воду.
Гектор пробрался вперед, откуда мог видеть море. Мушкетная пуля с отчетливым стуком ударила в дерево рядом с ним, и он услышал, как в ответ стреляют люди Залива. Менее чем в десяти ярдах в стороне над водой вновь появилась голова Дана, его длинные черные волосы блестели от воды. Он ухмылялся во весь рот. Гектор жестом указал сидевшему у руля Изреелю новый курс. Через миг над бортом пироги показалась поднятая рука Дана, и одним плавным движением индеец-мискито скользнул в лодку.
— Что ты сделал? — спросил Гектор.
— Заклинил руль гарпуном двоюродного брата, — ответил друг. — Вбил между рулем и ахтерштевнем, когда они круто заложили штурвал. А когда они поставили руль по центру, железяку заклинило еще больше. Высвободить руль теперь можно, только если они спустят кого-нибудь вырубить гарпун долотом. А до того руль бесполезен.
До Гектора дошло, что выстрелы испанских мушкетов становятся глуше и как будто отдаляются. Изреель повернул пирогу кормой к бригантине и держал этот курс, чтобы лодка, двигаясь от испанского корабля по прямой, представляла собой как можно меньшую мишень. Оглянувшись, юноша видел, что покалеченное патрульное судно по-прежнему беспомощно дрейфует по ветру. К тому времени, как испанцы восстановят рулевое управление, уже наступит темнота, и три пироги бесследно растворятся во мраке. Несколько беглецов уже стояли в лодках, насмешливо размахивая шляпами и глумясь над врагом. Один повернулся к бригантине задом и издевательски спустил панталоны.
— Люди Залива согласились плыть дальше на юг, — объяснил Гектор своему другу-мискито. — Среди них есть бывшие буканьеры, они утверждают, будто им известны тайные убежища на побережье, где собираются их товарищи по оружию. Они подумывают снова прибиться к ним. Тогда им не страшен будет рыщущий здесь испанский военный корабль.
— Что ж, придется им чуток поголодать. За ламантином мы вернуться не можем. Но это значит, что по пути можно подобрать Жака, — заметил Дан.
Он устроился поудобнее, оперся спиной о банку, и Гектор поймал себя на мысли, насколько отличны друг от друга бескорыстная дружба таких людей, как Дан и Жак, и бессердечие пекущихся исключительно о своем благе и алчных мерзавцев вроде капитана Коксона.
Глава 7
У Жака наконец-то появилась возможность испытать свой соус из гвоздичного перца. Он мечтал об этом с тех пор, как впервые попробовал одну из темно-коричневых ягод. Его крайне заинтриговал аромат — острая, как перец, смесь гвоздики и мускатного ореха с ноткой корицы. Горсть гвоздичного перца Жак купил на рынке пряностей в Пти Гоав и хранил их пуще глаза, сберегая от сырости в патронташе, в кармашке для пороха. Измельчив припасенную пряность, француз насыпал получившийся молотый порошок внутрь крупной рыбины, которую Дан выпотрошил к ужину. Добавив кокосового молока и соли, бывший каторжник завернул рыбу в листья и закопал ее в яму с углями, где и запекал три часа. В итоге он заинтересованно наблюдал, как Гектор, Дан и Изреель пробуют результат его кулинарных изысков.
— Что скажете о подливке? — не скрывая гордости, спросил Жак. Он бережно разлил получившийся сок в половинки скорлупы кокосового ореха и, перед тем как разложить рыбу, каждый ее кусочек обмакивал в соус.
— Я бы добавил чуток имбиря, — с важным видом заметил Изреель, почмокав губами.
Какое-то мгновение француз всерьез обдумывал его предложение. Потом до него дошло, что профессиональный боец над ним подшучивает.
— Ты же англичанин! Дай тебе волю, ты бы положил еще сахар и овсяную крупу. Вот и получил бы кашу, — ответил он в том же духе.
— Это если бы я был шотландцем, а не англичанином. Запомни, Жак: между ними есть разница. — Великан облизал пальцы. — Но для начала сойдет. Как-нибудь я покажу тебе, как надо готовить настоящий пудинг. Только англичанину ведомо, как готовить пудинги.
Шутливая беседа между бывшим профессиональным бойцом и бывшим каторжником началась с первой же их встречи, когда шедшие на юг три пироги забрали Жака с пляжа, где его оставил Дан. Потом друзья продолжили плавание вдоль побережья, отыскав укромную бухточку, которая, если верить Отуэю, была излюбленным местом кренгования буканьерских кораблей.