Письма из замка дракона 1/3
Шрифт:
Опишу ее тоже сразу, пока не забыла. Она смуглая, высокая, худощавая, но сильная. Брюнетка с черными глазами. Нос большой, с заметной горбинкой. Вот кого могли и впрямь легко принять за ведьму на моей родине. Насчет Сент-Этьена уже не уверена, там таких или почти таких смуглых брюнеток тоже достаточно. Думаю, в Тулузе их тем более двенадцать на дюжину. Да и чья бы корова мычала – меня-то легко примут за ведьму где угодно. Тем более что черные глаза ее не ведьминым прищуром щурились, а были распахнуты в недоуменной детской обиде, хоть и текли из них слезы от дыма костра.
Мы отвязали ее – хорошо, что на ней были не цепи, как на мне, а веревки – не знаю, в чем тут дело – что ли в каких-то случаях допускается падение в костер, когда веревки будут подпорчены огнем, а в каких-то нет? – и стали все вместе держаться за столб, чтобы не биться об него. Края столба были откушены ровненько, как отрезаны, не завидую я тому рыцарю, кто захочет сразиться с этим Драконом, братан!
Мы посчитали по молитвам и спросили ее, правильно ли, что у них в городе одна пятнадцатая часа после десяти часов, потому костер-то и подожгли. Но она была несколько не в себе и смогла только сказать, что нет, подожгли его за одну шестую часа до десяти часов. Причем она была очень расстроена тем, что они так поторопились – назначено-то было на десять ровно. А сколько с тех пор прошло, она не представляла.
Пока мы спорили, Дракон еще что-то делал на площади. Боюсь, он что-то СЛОМАЛ. Мы не видели: начал он с того, что закрыл проемы для смотрения наружу, а когда они открылись, город уже удалялся. Дракон улетал, набирал высоту, швыряя нас по комнате. Только теперь еще и со столбом. Не знаю, как им нас не ПОУБИВАЛО!
А в дальнейшем мы прилетели в замок, но об этом я писала. Так как, можно написать-то? Может ты, любезный братушечка, передашь это моим родителям? А то я все пишу, пишу, а может, зря?
Привет, наверное, последний,
Лью ГОРЬКИЕ слезы в разлуке с милым братом,
Бедная сестричка Юлия.
P. S. Если тебе меня жалко, напиши. И дай написать моим родителям письмо мне, прошу и умоляю. Доктор обещал, что и ответ будет доставлен.
13. Мирей – коннетаблю Морису
Года MCDLXXV от Р. Х., XIII или XIV марта, кажется, среда. Или четверг?
в замок Кембре, по северной дороге от Труа,
Морису О’Ктобре
От Мирей де Кембре
находящейся в замке доктора Акона
Милейший Морис!
Так и вижу, как ты, получив это нежданное письмо, озадаченно потираешь затылок своим обычным простонародным жестом. Уж сколько лет назад – еще бы мне не помнить этот год! – ты пришел в Труа (зачеркнуто), нет, наоборот, тогда как раз из Труа… хотела написать в Руан – и опять ошиблась бы, Руан тогда был еще у англичан, просто Руан стал и высшим успехом, и глубочайшим падением, вот и просится на перо, а я еще не могу поверить, что могу вот так прямо взять и написать тебе, и потому тороплюсь… – кажется, ты явился прямо в только что купленный Пьером замок Брешессак, высочайший во Франции… под стать его тогдашним амбициям… Заговор против Тремуя [2] был большим риском, но он удался – и, казалось, так будет всегда, а удачливость привлекает людей. Пьер в том году, когда ты появился у нас, стал министром, сделал мне предложение… тут ему и пригодился в качестве коннетабля нового замка дальний бедный родственник [3] , владелец маленького Кембре близ Труа и уж совсем крохотного и никому не известного Ктобре – кстати, где это вообще? Ты почему-то никогда не рассказывал. И название-то какое странное…
2
Начало карьеры Пьера де Брезе при дворе Карла VII – участие в рискованном, но удавшемся заговоре, организованном королевой Иоландой Арагонской в 1433 году от Рождества Христова против Жоржа де Тремуя, фаворита Карла.
3
В 1434 году от Р.Х. Пьер назначен министром. Женился на Мирей, т. е. Жанне дю Бек-Креспен. Ему 27, ей 17, позже в том же году 18. Купил высочайший во Франции замок Брешессак. Туда к ним пришел его бедный родственник Морис и стал коннетаблем замка.
Секретарь, Жорж Шастеллен, у него, кажется, уже был, когда ты пришел? Да, это же он писал петиции к королю в пору несправедливой опалы, а позже внес рассказ о Пьере де Брезе в Хроники, многие говорили, что достойный, а мне-то, понятно, все кажется, что мужа недооценили… Хотя наш брак перестал казаться мне удачным с какого-то времени (и ты знаешь, с какого – когда при дворе появилась Маргарита, казавшаяся тогда простой вертихвосткой), но за честь покойного мужа я и сейчас вступлюсь, как положено приличной вдове!
Что касается амбиций и замыслов, то нам долго казалось, что они сбываются, и что так будет всегда. Сенешаль Анжу [4] , сенешаль Пуату… Может, так и продолжалось бы всегда, если бы он предусмотрительно воевал за своего короля только с англичанами. Это я вспомнила Прагерию [5] . Я думаю, Людовик простил Пьеру Прагерию, когда запахло жареным – в том деле с Лигой за общественное благо. Не только выпустил из тюрьмы, но и назначил главнокомандующим своих войск! Ведь Лига повторяла Прагерию, только с другим королем… Был у него зуб побольше, о котором он тоже, понятно, вслух не сказал. Аньес Сорель [6] . Ты же помнишь, как Пьер получил тогда монаршью благодарность – якобы за Нормандию. Которую на самом деле отбили у англичан гораздо позже. Ты должен хорошо помнить эту историю, ты же стал и коннетаблем Анэ тоже. Мне четыре новые сеньории радости не принесли, потому что как раз тогда Пьер взялся изображать рыцаря Маргариты, не обращая внимания на мои чувства. К счастью ее быстро отправили в Англию. И тогда мне показалось, что у него с ней все закончилось. Увы, только показалось… Но я про Аньес. Ты же помнишь, какие были слухи, когда она умерла [7] . Так что, думаю, это ее Людовик не мог простить Пьеру. А не Прагерию. И не Маргариту Анжуйскую [8] .
4
В 1437 году Пьер – сенешаль Анжу.
5
В 1440 составлен заговор почти всех крупных феодалов против Карла под руководством дофина Людовика, названный по гуситским войнам Прагерией. Пьер среди немногих встал на сторону короля против дофина. Заговорщики побеждены и прощены. Пьер назначен сенешалем Пуату. (Многие считали Прагерию причиной опалы де Брезе после коронации Людовика в 61-м).
6
В 44-м Пьер, будучи камергером Карла, познакомил его с Аньес Сорель. Которую Людовик возненавидел. Возможно, сперва попытавшись поухаживать за ней сам. Мирей полагает, это-то и было настоящей причиной неприязни Людовика к Пьеру. Тот в 44-ом получил от Карла четыре сеньории, включая Анэ, якобы за военные успехи. С формулировкой «за Нормандию», хотя такая формулировка была бы уместна только через шесть лет. Хотя через шесть лет, действительно, Нормандию заполучили при немалом участии Пьера. Король даже назначил Пьера де Брезе Великим сенешалем Нормандии, оставив ее без герцога, хотя сразу несколько герцогов сразу возжелали поменять на нее свою сеньорию.
7
В 1450-м Аньес умерла (тогда же, когда отбили у англичан Нормандию, ведь туда она и ехала, чтобы предупредить воевавшего там Карла о каком-то заговоре, а ехать в карете в ее положении было опасно), и ходили слухи, что ее отравил Людовик. Не своими руками, конечно. Для Мирей это аргумент в пользу ее мнения, что Людовик не любил Пьера именно из-за Аньес. (В свете этого то, что он впоследствии выдал дочь Аньес Шарлотту за сына де Брезе Жака, можно истолковать так: вот тебе, Пьер, результат твоего сводничества, и пусть с ним возится твой сын).
На самом деле, по нашим сведениям, не только Мари, дочь Иоланды Арагонской, на которой та женила Карла (помолвка состоялась в 13-м, когда ему было 10 лет; женитьба в 22-м), но и Аньес Сорель, ставшая его фавориткой значительно позже, была агентом влияния королевы Иоланды. Ведь именно она сподвигла Карла на продолжение войны с англичанами. Так же, кстати, как в промежутке между ними Жанна д'Арк, для которой Иоланда устроила в 29-м спектакль с опознанием ранее не виденного ею короля и наняла войско для снятия с Орлеана английской осады.
8
Маргарита Анжуйская, племянница Карла VII, родилась в 29-м, Пьер с ней знаком примерно с 37-го (с этого года он сенешаль Анжу), но тогда ей было восемь лет. Ухаживал при ее появлении при дворе в 1444-м (что, естественно, не нравилось его жене), но тут Маргарита была в 1445-м выдана за английского короля Генриха VI.
Это я до сих пор не могу ему простить Маргариту… А в особенности ее сына [9] . Хоть он и не от её мужа, конечно, но он мог быть и не от Пьера. А я вспоминаю, что он ездил в Англию на какие-то секретные переговоры, когда Жанночке было два годика и я думала, что все наши размолвки позади. Теперь-то она давно удачно пристроена, уже несколько лет замужем, а тогда была очень крикливым младенцем. Жак тогда как раз сбежал к Людовику в Дофине, воспользовавшись отсутствием отца. А Людовик пребывал в Дофине, удаленный от двора за постоянные заговоры против своего отца.
9
Про ее единственного сына, принца Эдуарда, рожденного после восьми лет брака в 1453-м, Генрих говорил, что он тут ни при чем. Его словам в этом деле можно доверять, несмотря на его безумие, полагает Мирей: такие вещи и он понимал. Другой бы промолчал на его месте, чтобы не позориться. Но он ведь сумасшедший, что с него возьмешь. Он, правда, грешил на Духа Святого, но верил ли он на самом деле в это хотя бы сам, никто не знает… Понятно, что возникли слухи: поженились за восемь лет до рождения ребенка, а ведь здоровье Генриха только ухудшалось… Но в качестве настоящего отца в слухах тогда назывались, в основном, Эдмунд Бофорт, герцог Сомерсет, или Джеймс Батлер, граф Уилтшир, оба ее преданные сторонники. Но Мирей подозревает, что Эдуард, все-таки, сын ее мужа. Как раз в начале 53-го Пьер ездил в Англию на секретные переговоры (скорее всего, относительно графства Мэн и герцогства Анжу, которые, по слухам, английское правительство тайно пообещало Карлу VII за согласие на брак Маргариты с соперником за французский трон – ведь сам по себе этот брак усиливал позиции Генриха и был Карлу невыгоден).
Нужно Маргарите отдать должное – в Войне Роз [10] она дралась за Ланкастеров до конца, даже иногда возглавляла их сама – а что, ведь она из Лотарингии, как Жанна д'Арк. Пока Эдуард не погиб [11] , а тогда уже незачем стало – он был единственный сын. Она сдалась, и только в прошлом году [12] Людовик ее выкупил из плена. Зачем – не знаю, наверное, на всякий случай. Хоть она и его кузина, но родственные чувства у Людовика? Впрочем, в ином случае его бы не поняли, а за этим он следит…
10
Война Роз началась в Англии через два года после рождения принца, в 1455-м, Йорки выступили фактически против правления Маргариты.
11
Эдуард погиб в битве при Тьюксбери в 1471-м.
12
В 1475-м году.
Пьер участвовал в войне Роз на стороне Маргариты не только в самом конце (за что, по официально объявленной причине, и пострадал [13] ), а чуть ли не с самого начала [14] . Тогда о нем и Маргарите стали распевать непристойные баллады.
Пытаюсь вспомнить, с какого времени Пьер был с ней знаком? Ха, чуть ли не раньше, чем он стал сенешалем ее Анжу, только ей тогда было лет восемь.
Вот так. Зуб за Аньес, а опала за Маргариту. Забавно получилось – как будто новый король за меня заступился перед собственным мужем. А я ему «в благодарность» такую свинью подложила с этой Лигой. Но, вообще-то, в гробу я видала таких заступников. Вернее, мы еще посмотрим, кто из нас кого увидит в гробу… Если бы не его глупая мстительность в начале правления, никакой Лиги бы не было и Пьер бы не погиб.
13
В 1461-м Карл смертельно болен, Пьер от его имени сам себя отправляет на выручку Маргарите (вроде бы с его ведома, но кто проверит) и после проигранной битвы при Таутоне – самой жестокой в войне Роз – привозит ее во Францию. Карл умирает, Людовик коронуется, Пьер попадает в опалу и даже в тюрьму, формально за превышение полномочий министра. Впрочем, Людовик тоже на стороне Ланкастеров, и Маргарита вскоре опять отправляется воевать.
14
В 1457-м де Брезе высадился с войском в Англии и сжег Сэндвич. Таким образом, он практически с самого начала принял личное участие в войне Роз на стороне Маргариты (на стороне Ланкастеров).