Письма к Аттику, близким, брату Квинту, М. Бруту
Шрифт:
8. Ты видишь, каким недолговечным в то время, когда была надежда на мир, было мое суждение. Возможность дальнейшего отняли обстоятельства. Но тем, кого я не удовлетворяю, я с легкостью отвечаю: ведь ни я никогда не был большим другом Гаю Цезарю, чем они, ни они — большими друзьями государству, чем я; различие между мной и ими следующее: хотя и они честнейшие граждане и я не чужд этой славе, я предпочел разрешение посредством соглашения, чего, как я понял, хочешь и ты, они же — оружием. Так как победило то суждение, я, разумеется, приложу все усилия к тому, чтобы ни государство не ставило мне в упрек отсутствие гражданской преданности, ни ты — дружеской.
CCCXLIII. Титу Помпонию Аттику, в Рим
[Att., VIII, 12]
Формийская
1. Гноетечение из глаз беспокоило меня даже больше, чем раньше. Однако я предпочел продиктовать это письмо, но не отпускать Галла Фадия, глубоко расположенного к нам обоим, совсем без письма к тебе. Правда, накануне я написал тебе, как только мог, то письмо, в котором пророчество 1541 , хотелось бы мне, — ложное. Но причина этого письма не только в том, чтобы не пропустить дня без того, чтобы не отправить письма тебе, но также следующая, более законная: упросить тебя затратить некоторое время, для чего тебе потребуется его очень немного, — я очень хочу, чтобы твои соображения стали для меня ясными, чтобы я понял их до конца.
1541
Ср. письмо CCCXLI, § 3.
2. Я сохраняю полную свободу действий; не упущено ничего, что не имело бы разумного оправдания, не только вероятного. Ибо я, во всяком случае, не совершил оплошности ни тогда, когда я избегая не только позора трусости, но также подозрения в вероломстве, не хотел принять неподготовленную Капую, ни когда я, после сообщения условий мира Луцием Цезарем и Луцием Фабатом, остерегся оскорбить того, кому Помпей, уже вооруженный вооруженному, предоставлял консульство и триумф 1542 .
1542
Речь идет о Цезаре и событиях 50 г.
3. К тому же никто не может по справедливости порицать и последнее — что я не пересек моря; ведь на это, хотя оно и заслуживало размышления, я все-таки мог пойти. Ведь мне не следовало предполагать, особенно когда на основании письма Помпея я не сомневался — это же, как я вижу, полагал и ты, — что он намерен прийти на помощь Домицию, и вообще я предпочел дольше обдумывать, что правильно и что мне следует делать.
4. Итак, прежде всего, хотя ты и намекнул, все-таки напиши мне пожалуйста более подробно, каким это тебе кажется; затем, что ты предвидишь и представляешь себе также в будущем, каким мне приличествует быть, и где я, по твоему мнению, приношу государству наибольшую пользу, требуется ли какая-либо роль миротворца или все зависит от воителя.
5. И я, который все измеряю долгом, все-таки вспоминаю твои советы; послушайся я их, я не испытал бы тогдашней печали. Помню, что ты тогда советовал мне через Феофана, через Куллеона, и я часто вспоминал это со вздохом. Поэтому хотя бы теперь вернемся к тем расчетам, которые я тогда отверг, чтобы последовать решениям, приносящим не только славу, но и некоторую безопасность. Но я ничего не предписываю; пожалуйста, напиши мне о своем мнении.
6. Прошу также выяснить со всей тщательностью, с какой сможешь (ведь у тебя будет, через кого ты сможешь), что делает наш Лентул, что делает Домиций, что намерен делать, как они теперь себя ведут, не обвиняют ли кого-нибудь, не негодуют ли на кого-нибудь — что я говорю «на кого-нибудь», — не на Помпея ли? Решительно всю вину Помпей сваливает на Домиция, что можно понять из его письма, копию которого я тебе посылаю 1543 . Итак, имей это в виду, а книгу Деметрия из Магнесии «О согласии» — я уже тебе писал об этом, — которую он тебе прислал, пожалуйста, пришли мне.
1543
Письмо до нас не дошло.
CCCXLIV. От Луция Корнелия Бальба Цицерону, в Формии
[Att., VIII, 15a]
Рим, конец февраля 49 г.
Бальб императору Цицерону привет.
1. Заклинаю тебя, Цицерон, возьми
2. Тем, что ты пожелал, чтобы мой Лентул, консул, остался здесь, ты сделал приятное Цезарю, мне же, клянусь богом верности, приятнейшее; ведь я ценю его так высоко, что Цезаря почитаю не больше. Если бы он позволил мне говорить с ним, как я привык, а не уклонялся старательно от беседы со мной, я был бы менее несчастен, чем теперь. Меньше всего ты должен полагать, что в настоящее время кто-либо мучается больше меня, потому что я вижу, что тот, кого я люблю больше, чем самого себя, является скорее чем угодно в консульстве, только не консулом. Но если он захочет послушаться тебя и поверить нам насчет Цезаря и провести в Риме оставшийся срок консульства, то я начну даже надеяться, что с одобрения сената, причем, ты будешь автором, а он докладчиком 1544 , Помпея и Цезаря можно будет связать союзом. Если это произойдет, я сочту, что я достаточно прожил.
1544
Технические термины: «автор закона» (auctor legis), «докладчик» (relator); законопроект докладывался в сенате консулом. Ср. письмо CCCXLI, § 5.
Все поведение Цезаря по отношению к Корфинию ты, я знаю, одобришь: применительно к обстоятельствам дела, лучшее, что могло случиться, — чтобы дело было закончено без кровопролития. Очень рад, что тебе доставил удовольствие приезд моего и твоего Бальба 1545 . Что бы он тебе ни говорил насчет Цезаря, что бы ни писал Цезарь, он, знаю я, докажет тебе на деле, какова бы ни была его судьба, что написал он вполне искренно.
CCCXLV. Титу Помпонию Аттику, в Рим
1545
Племянник Бальба.
[Att., VIII, 13]
Формийская усадьба, 1 марта 49 г.
1. Пусть признаком гноетечения из моих глаз будет для тебя рука моего писца; оно же — и причиной краткости; впрочем как раз теперь мне не о чем было писать. Все мои ожидания связаны с известиями из Брундисия. Если бы он нагнал нашего Гнея, была бы сомнительная надежда на мир; если тот уже переправился, — угроза погибельной войны. Но ты видишь, что за человек появился в государстве, сколь деятельный, сколь бдительный, сколь подготовленный 1546 ? Клянусь, если он никого не казнит и ни у кого ничего не отнимет, то те, кто его чрезвычайно боялся, будут чрезвычайно любить его.
1546
Цезарь.
2. Со мной много говорят люди из муниципий, много говорят сельские жители; они совершенно ни о чем не заботятся, кроме полей, кроме усадебок, кроме своих денежек. И посмотри, каков оборот дела: того, в ком они раньше были уверены 1547 , они опасаются; любят этого, которого боялись 1548 . Сколь великими нашими оплошностями и ошибками это вызвано, я не в состоянии подумать без огорчения. Но о том, что, по-моему, надвигается, я тебе написал и теперь жду твоего письма.
1547
Помпей.
1548
Цезарь.