Письмо дяде Холмсу
Шрифт:
Дед Василий то взглянет с обидой на покрасневшие от холода голые пальцы, то посмотрит с укором на валенок, застрявший в железке, от которой, кстати, тянется к перилам длинная ржавая цепь.
Кое-что мне стало ясно. Наш маленький изобретательный злодей-фантаст устроил-таки обещанную «засаду». И, как обещал, без своего непосредственного в ней участия. Насторожил за дверью омшаника старый капкан, который разыскал в сарае, богатом всяким железным хламом. Капкан сработал. Поймал «жулика» - безобидного деда Васю. За одну ногу.
Дед не пострадал. Он вытащил ногу
И очень нам обрадовался. И стал объяснять свое нелепое положение.
– Я, всего делов-то, пчелок попроведовать пришел. Как мне Митрич наказывал. А оно вон как обернулось.
– Дед Василий дернул валенок.
– И кто ж его здесь насторожил? За какой надобностью? На какого зверя?
– Это Митёк, наверное, - поспешил Алешка.
– Наверное, лисичка к нему повадилась. За пчелками.
– Оно вряд ли.
– Дед подумал, покачал головой.
– Лисичка, она в курятник норовит прошмыгнуть. Что ей в омшанике делать? Она пчелок не ест.
Я сбегал в сарай за отверткой, разжал капкан - дед выдернул валенок, пошарил в нем, вытащил скомканный носок, обулся, взялся за капкан.
– Энтот капкан не иначе Лешак настроил. Супротив меня.
– Какой Лешак?
– спросил Алешка с понятным интересом.
– Сосед ваш?
– Не, какой сосед? Сосед у меня Мишаня. А этот - лесной. Лохматый.
– Дед потопал ногой - все ли в порядке.
– Он на меня в обиде. Ведь я тоже однова капкан ставил. На лисичку. А Лешак, он не любит, когда его лесных жителей забижают. Вот и припомнил.
Наш маленький «Лешак» между тем внимательно слушал.
– А зачем же вы, сэр, лисичку забижали?
– Да баба попросила…
– Снежная?
– Алешка распахнул глаза.
– Зачем - снежная? Моя собственная, жена то есть, Клавдия.
– Баба… - Алешка поиграл бровями.
– А вот в Англии, сэр, баб нет. Там одни женщины. Им все место уступают.
– В Англии… Ты там бывал, что ли?
– Приходилось, - Алешка глазом не моргнул.
– Учился там. В школедже.
– Ишь ты! Вона как!
– Дед еще потопал ногой, все проверял - ладно ли валенок наделся.
– Теперь - все, никаких капканов. Зверушек жалко. Как он меня цапнул…
Алешку все-таки немного терзала совесть. Хотя он, конечно, никогда бы на человека капкан не поставил. Разве что уж на самого плохого.
– Пойдемте, сэр, чай пить, - предложил он.
– И вы нам про Лешака расскажете.
– И то! Оно куда лучше, чем в капкане сидеть.
За чаем Алешка вдруг вспомнил:
– А это ваша корова?
– Которая? Милка-то? Моя. По паспорту - Людмила Ильинична. Как наша продавщица.
– А зачем вы ее привели?
Дед отхлебнул с блюдца чай, причмокнул.
– А она у меня нежная. Боится одна дома оставаться.
Выяснилось: Клавдия забрала у него Буяна и укатила на нем в соседнее село, к подружке, к такой же вредной бабке («как есть - ведьма!»), а корова одна дома не может - домового боится.
Ну мы и попали! Лешаки, ведьмы, домовые… Эх, знать бы, что в самом ближайшем времени мы сами с ними столкнемся.
– … Ее, Милку-то, вредный Домовой напугал. Они ведь, домовые, как люди, тоже бывают добрые и злые. Нам из-за Клавдии вредный достался. Она ведь, Клавдия…
– Сэр, - не очень вежливо перебил деда Алешка, - давайте по порядку. Начнем все-таки с Лешака. А тетя Клавдия - на второе.
– Оно можно, всего делов-то. Лешак, он, значит, в лесу порядок наблюдает. И очень сердится, когда не по его делают. Особенно, если его гнездо разрушат. И тому разрушителю он самую свою вредность окажет. Сперва его по лесу закружит, а потом в его дом жить перейдет. И ну беспокоить! Кажную ночь по потолку шастает, спать не дает. А то как в трубу завоет! Или почнет вещами бросаться. Да ты, Леха, у деда Яшки спроси, ежели тебе интересно. У них в дому Лешак, почитай, с лета живет. Никак его Яшка не выведет. Даже жидкостью от клопов чердак забрызгал. Все без толку. Чихает Лешак, а не уходит. Сходи к Яшке, тут недалеко, версты полторы всего. Правда, через лес идтить надо. Ну да волки у нас не водятся. Хичников нет. Одни ведьмы да лешаки остались. Но лешак зимой неопасный, он всю зиму спит.
– Как медведь?
– Куда крепше! Мишку-то можно разбудить и из берлоги выманить, а Лешак до весны спит беспробудно…
Какая-то ерунда. Спит беспробудно… А чего ж он тогда по чердакам чихает?
– Главное дело, - увлекся дед своей лекцией, - гнездо его не нарушить…
– Он, что?
– удивился Алешка.
– С крыльями? На дереве гнездо вьет?
Дед меленько рассмеялся, будто от ветра стекло задребезжало.
– Гнездо, это я так называю. В дупле он зимует. Выберет дерево потолще и дупло побольше, натаскает в него листвы сухой, сенца для тепла и духа, зароется в них - и до весны, только похрапывает. Ты вот, Лех, как в лесу услышишь возле какого дерева храп, ну… такой, вроде как мышка попискивает или собака ворчит, бежи оттедова поскорее…
Во дает дед! Мышка попискивает или собака ворчит! Две большие разницы.
– Я этих лешаков, - сказал Алешка, - не боюсь. Разберусь я с ними. Где этот сэр Яков живет, в какой деревне?
– А в Шнурках, - спокойно ответил сэр Вася и отправил в рот еще одну ложку меда и прихлюпнул чайком с блюдечка.
– Что?!
– Алешка даже вскочил.
– А у него внучка есть? Астя!
Дед еще швыркнул чайку и помотал бородой:
– Не. Нет у него такой внучки. Настя есть. Асти нет. Медку-то подлей. Асти нет. Была Астя, но… - Дед опять головой покрутил.
– Больше нету.
– Домовой съел?
Дед подребезжал своим хитрым смешком. И объяснил:
– Она, когда малая была, бывало спросят ее: «Как тебя звать?» - она и скажет: «Астя!» Так выговаривала. Но сейчас ее уже так не зовут. Настей зовут, по полному имени - Анастасией. Настя, стало быть, есть, а Асти, стало быть, больше нету.
Не слабо получается! Письмо «Ширлахомсу», рукопись Митька, рассказ сэра Васи - как все сошлось. Хоть сейчас запирай дом на все замки, становись на лыжи и беги… домой.
Это я так думал. А Лешка думал по-другому.