Письмо никому
Шрифт:
— Если не хочешь уходить, тогда, конечно, не уходи. Чего уж тут…
Когда в бункере тушили свет, становилось темно, как в могиле, — свет сюда не проникал. Тоже касалось и звуков — в квартале должно было произойти что-то достаточно громкое, чтобы в бомбоубежище услышали хоть звук.
Потому просыпались здесь поздно — обитателей не будил ни утренний свет, ни шум соседей…
Но спать ложились, как многие одинокие мужчины, нестесненные графиками, а именно: глубоко заполночь. Затем еще где-то час разговаривали на
Уже казалось — последняя фраза сказана и сон берет свое. И тишина держалась столько, что нарушать ее было бы неприличным — уже минуты три. Тут снова заговорил Егор:
— И все же я не пойму…
Сказал он это негромко, чтобы не разбудить, возможно, уже спящих. И было бы ответом ему молчание, он бы сам повернулся на другой бок и заснул. Но отозвался Антон:
— А что тут непонятного?
— То, что они себя не назвали. Обычно, когда наезжают, хвастаются своими авторитетами, буграми, паханами. Дескать, ты такого знаешь?.. Или вот, скажем, прием, когда прессуемого спрашивают — тебя как зовут. А меня, мол, так же, стало быть тезки мы… Это, чтоб у жертвы возникло чувство, словно с преступником они родня, чтобы легче с имуществом расставаться было… А эти ребята имен не сказали. Отчего?
Теперь ответом ему было молчание. Все трое не спали. И все трое не знали, что сказать.
Не будем называть эту организацию вслух.
Это совсем небезопасно, да и за всякой аббревиатурой стоят люди. Сокращение звучит как заклинание, но дает ли оно знание того, что творится за обложкой?
Как-то случилось, что организация эта была втянута в игры, которые были выше зоны ее компетенции. Ситуация сложилась так — надо было выбирать кого-то из двух мятежников, которые, впрочем, претендовали на легитимность.
Надо было кого-то поддержать. Вопрос был пиковый — если поддержать не того, то Организации придет если не конец, то времена несладкие.
В Организации решили — начальники приходят и уходят, а вот такие Организации за день не делаются и ее надо сохранить. Пусть и с потерями. Потому для посторонних разыграли спектакль, дескать, у нас у самих тут борьба нешутейная, и в нее посторонним лучше не соваться, потому как затопчут.
Наконец, битва гигантов закончилась. Кто-то вверху выиграл, а кто-то, как это ни странно, проиграл.
Кто-то должен уйти. Вопрос решили без нервов, банальной монеткой. Кому выпадет орел — тот остается. Решка — уходит, становится козлом отпущения, снимает мундир.
Ибо честь мундира нужно сохранить, но ненужные могут уйти.
Так в один день организация поредела наполовину. Было представлено это, как зачистка от людей, поддерживающих того, который проиграл.
Но кастовость это не отменило. Ушедшие и оставшиеся не перестали дружить семьями, ходить друг к другу в гости.
Те, которые ушли в изгнание, организовали охранную фирму и даже форму себе пошили наподобие снятых мундиров.
И вот, в один день в поле зрения организации, название которой мы по-прежнему не назовем, попало детективное агентство, то самое, с окнами на Садовое кольцо.
Заинтересовались им из-за сущей нелепицы — следили те за человеком, наблюдать за которым еще время не пришло.
Фирму накрыли. Влетели люди в масках, совершенно лишне выбили двери, которые ручку поверни — откроются. До икоты напугали секретарш. Да и люди постарше, посуровей сочли за лучшее послушно лечь лицом на пол…
Офис перевернули, всех задержали до выяснения. А выясняли долго…
Даже техничка дня три давала показания.
Среди изъятых документов попалось и дело о немецко-итальянском кладе. Поскольку, облава устраивалась не из-за него, то и в протокол изъятий оно не попало. Странно, не так ли?..
Зато уже до вечера в той самой охранной фирме, где униформа похожа на мундиры, появились интереснейшие бумаги.
И два агента, что возвращались с задания, из заграницы, отправились не в Москву…
Enigma
Антону показалось, что проснулся он рано. В бункере было так тихо, что, кажется, его разбудил стук собственного сердца. Но когда поднялся, оказалось, что остальные койки застелены.
В бункере застал только Геноссе — тот что-то щелкал на своем допотопном компьютере.
— А где Егор?..
Геноссе просто пожал плечами — ему было будто не до Антона.
На маленькой кухоньке Антон нашел немного хлеба, сыра, сделал себе чаек с тем самым сахарином, который оставил безымянный постоялец. Все же еда в обществе трех мужиков таяла как снег в июне…
Появился Егор — был он весел, в руках — вместительный пакет с продуктами. Шумно сел за стол, выдохнул:
— Фу! Запыхался. На улице почти весна. Сегодня большой день — пришли деньги от работодателя.
Стал выкладывать провиант, затем остановился, вытащил бумажник, извлек купюры:
— Геноссе, держи, это за постой!
Тот принял деньги, не встав из-за компьютера, пересчитал их.
— Здесь много… — но сдачу отдавать будто не собирался.
— А мы еще не съезжаем… — успокоил его Егор. — Давай, бросай слепнуть, иди есть.
Но тот, ко всеобщему удивлению, отмахнулся:
— Лучше вы идите сюда, чего покажу…
Антон и Егор подсели к компьютеру.
— Глядите…
На мониторе крутился ящичек. Над ним висела эмблема — в эллипс было вписано «Enigma».
— Быстро ты управился… — заметил Егор.
— Да, в общем, я еще вчера нашел. Правда, в русскоязычной сети почти нет ничего. А вот у англичан довольно много материала. Вот, скажем, в «Вике»…
— Вика?.. Что у вас у компьютерщиков за сленг — Ася, Клава…