Пламенные эвкалипты
Шрифт:
Эбби улыбнулась, радуясь в душе, что обыграла его и что он не держал на нее зла за это.
— Пойду спать, — сказал Джек. — Завтра рано вставать, надо осмотреть новорожденных ягнят. — Он поднялся и наклонился к матери.
— Спокойной ночи! — ответила Сибил, когда он поцеловал ее в щеку.
— Доброй ночи, Эбби! — сказал Джек. — Рад был научиться этой твоей «веришь — не веришь».
Она тоже была рада, о чем говорила ее улыбка.
— Доброй ночи, мистер Хокер!
И он направился к лестнице.
— Мне бы очень хотелось научиться играть в канасту. Покажете? Или, может, вы устали? — спросила работодательницу Эбби. Та пребывала в благодушном настроении, к тому же это отняло бы не слишком много времени, а пойти спать еще успеется.
Обрадовавшись предложению Эбби, Сибил кивнула.
— Ни капельки не устала. И с удовольствием научу, — ответила она.
Так, вдвоем, они играли еще целый час, прежде чем наконец закруглились.
— Надеюсь, вы не сердитесь на меня за то, что я позвала Сабу и Эльзу с Марией? — спросила Эбби, когда они уже поднимались к себе.
— Нет, играть в компании было приятно. — Самой Сибил такое бы и в голову никогда не пришло. — Надо бы как-нибудь повторить, — прибавила она. По возвращении в Бангари Сибил впервые не пришлось скучать вечером, и все благодаря Эбби, и она это хорошо понимала. — И с Джеком приятно было поиграть. Я не раз звала его сыграть со мной, а он все отнекивался — говорил, занят, мол.
— Как говаривал мой отец, когда ставки сделаны, человека от карт за уши не оттянешь. Соперничество у нас в крови, особенно когда пахнет деньгами.
— Может, ты и права, — согласилась Сибил, признав в душе, что Эбби мудра не по годам.
— А что, если нам устраивать карточный вечер каждую неделю? — предложила Эбби.
— Прекрасная мысль, — одобрила Сибил.
Когда они поднимались по лестнице, Эбби внезапно сникла.
— Что с тобой? — заметив это, спросила Сибил.
Эбби остановилась и посмотрела ей в глаза.
— Мне вдруг стало неловко, оттого что было так весело, — печально промолвила она.
— Это из-за отца?
Эбби кивнула, и глаза у нее сделались влажными.
— Думаешь, ему бы не понравилось, Эбби? — спросила Сибил.
— Да нет, что вы! — ответила девушка. — Думаю, он бы очень даже порадовался за меня, ведь я жива и здорова и попала в Бангари, в такую чудесную семью. — Она снова двинулась вверх.
Сибил тронули ее слова. Тем более что она понимала — они были от сердца. Ничего не сказав в ответ, она молча последовала вверх за Эбби.
— А чем мы займемся завтра? — спросила Эбби, когда они поднялись на верхнюю площадку.
— К нам должна пожаловать на обед Клементина Фибл, — сказала Сибил.
— Ваша подруга? — полюбопытствовала Эбби.
— Нет, Джека, — шепотом проговорила Сибил, потому что его комната была рядом.
Эбби удивилась.
— У него есть девушка?
— Они встречаются с тех пор, как я сюда перебралась, хотя, сдается мне, они виделись и до этого, — сказала Сибил.
— А какая она? Простите меня за нескромный вопрос…
Сибил представила себе Клементину.
— Так сразу и не скажешь, да ты сама завтра увидишь, когда с ней познакомишься.
Эбби надеялась, что она хорошенькая: ведь Джек вполне этого заслуживал.
Хотя, оттого что у него есть любимая девушка, ей стало грустно. «Наверно, потому, что мне самой вряд ли когда выпадет счастье быть любимой», — с горечью подумала она.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Отложив отбивные в сторону, поскольку кусок ему в горло не шел, Вернон отправился к Сэмюэлу Макдугалу. Когда он подошел к похоронной конторе, Сэмюэл как раз подогнал туда катафалк с телом.
— И кто же там у вас? — осведомился Вернон. — Уж не с рудника ли?
Ему не хотелось отвлекаться от главного дела, хотя он искренне надеялся, что это не очередной ребенок с Речной улицы.
— Нет, Вернон, — сказал Сэмюэл. — Это Мелоди Майклс. Сам знаешь, она не доверяла врачам. Предпочитала лечиться своими снадобьями, а вас называла шарлатанами, потому как вы только и умеете, что издеваться над больными. И, как видно, говорила дело, поскольку дожила до преклонных лет, не то что большинство ваших пациентов. — Он усмехнулся, но Вернон не был расположен разделить его «похоронный» юмор. Уж больно он был черный.
Сэмюэл обратил внимание на озабоченность Вернона.
— Последнее время Мелоди всегда крестилась, завидев меня возле своего сада, — прибавил он. — Видно, чувствовала, что ее час близок.
— Ей было девяносто пять, так что немудрено, — заметил Вернон.
Несмотря на дурное расположение духа, он с теплотой вспомнил Мелоди. В Берре она слыла большой чудачкой, имевшей свое непоколебимое мнение обо всем на свете. При всем том для своего возраста она была труженицей каких поискать. И если у большинства обитателей Берры сады были запущенные и высохшие, у Мелоди все зеленело и цвело, потому что в ее саду произрастали главным образом суккуленты да кактусы, которым не требовалось много дождевой влаги. Она очень гордилась, что неплохо разбиралась в растениях, приспособленных к суровому австралийскому климату… и теперь ее было очень жаль.
Мысли Вернона снова обратились к главной цели его визита, и он нахмурился.
— Нужно доставить тело Эбенезера Мэйсона ко мне в смотровую нынче же ночью, — сказал он Сэмюэлу.
— Ночью? Это еще зачем? — Сэмюэл премного удивился столь странной просьбе.
— У меня только что был его сын и потребовал, чтоб я провел вскрытие.
— Чудно, тем более что Эбенезер умер в своей постели. Может, сынок заподозрил что неладное? — полюбопытствовал Сэмюэл.
Вернон насторожился.
— Всего лишь для очистки совести, ведь Эбенезер был еще не стар.