Пламенный клинок
Шрифт:
— Я всегда питал подозрения насчет этого Лейна… или Гаррика — так, стало быть, зовут его теперь? — Это говорил лорд Джадрелл, низенький толстяк с гнусавым голосом и жиденькой бороденкой, окаймляющей едва заметный подбородок. — Насколько и помню, в пьяном виде его тянуло на крамольные разговоры.
— Значит, тебе уже давно следовало на него донести, — заметил Клиссен.
Джадрелл запаниковал и пустился в оправдания:
— Если бы я мог, старший охранитель! Но эти сведения достигли моего слуха, когда он уже покинул Ракен-Лок. А Киль! Никто не ожидал такого вероломства от сына Яррена! Тот был честным китобоем с головы до пят.
Клиссен промолчал. Он с первого взгляда почувствовал презрение к лорду Джадреллу. Нет ничего непристойнее, чем оссианин, подражающий кроданским господам. Джадрелл восторженно распинался о художниках и композиторах, которых только что открыл для себя, в то время как большинству кроданцев они уже давно наскучили, и изо всех сил пытался соответствовать моде десятилетней давности. А что он вытворял с кроданским языком! Язык Томаса и Товена не предназначался для оссиан, у которых звук «р» напоминал кошачье мурлыканье, а слова следовали друг за другом в полнейшем беспорядке.
Но, несмотря на все недостатки Джадрелла, Клиссену полагалось терпеть его по долгу службы. Император объявил, что высокородных оссиан следует поощрять к усвоению кроданских обычаев. Восхищаясь кроданской ученостью и культурой, сознавая превосходство своих новых господ, они сами захотят стать похожими на кроданцев, а следом подтянутся их дети. Действовать нужно мирным путем, чтобы они подчинились добровольно. В Брунландии император убедился, что грубая сила и кровавые притеснения — не лучший способ покорить страну.
— Люди почти на месте, старший охранитель Клиссен, — доложил капитан Дрессль.
По раскисшему полю вокруг фермы двигались едва различимые фигуры. Они перемещались по трое, дисциплинированно и расторопно. Уже известно, что один из беглецов искусно орудует мечом, но Железная Стража — не такая легкая добыча, как патруль, который они перерезали.
Клиссен с нетерпением предвкушал, как поймает изменников и вернется в Моргенхольм, к Ванье, к золотоволосым дочерям и глупому старому коту. С каким облегчением он окажется в окружении тех, кого любит, а не презирает. Он так устал от льстецов и предателей, от бесконечных подозрений. Среди тех, кто окружал его теперь, к одному Дресслю он не питал явной неприязни.
— Могу ли я полюбопытствовать, почему этот Гаррик так занимает Железную Длань? — спросил Джадрелл.
«Потому что от него зависит мое повышение. Потому что я поклялся канцлеру Драксису, что изловлю его. Потому что иначе я буду раздавлен и унижен».
— Дела Железной Длани касаются только ее, — сурово вымолвил Харт, и Джадрелл умолк. Старший охранитель немного огорчился, что подчиненный ответил вместо него, но сейчас Клиссена занимали заботы поважнее.
«Гаррик. Лейн из Верескового края. Под каким бы именем ты ни скрывался, я знаю, кто ты на самом деле, Кадрак из Темноводья. А скоро и ты узнаешь мое имя».
Он поднял руку, затянутую в перчатку. Позади послышался скрип конской сбруи, и справа выехали трое страхоносцев верхом на исполинских скакунах. Они выстроились в ряд, ожидая приказания.
От их близости по телу Клиссена побежали мурашки, а лошадь неспокойно вскинулась на дыбы и попятилась. Однако он не опускал руку, удерживая их. Кем бы они ни были, пусть знают: прежде всего они слуги империи. Его слуги, коль скоро они к нему приписаны.
Мгновение слишком затянулось. Тлен повернул к Клиссену маску из мертвой плоти и издал горлом глухой, тихий щелкающий звук, похожий на перестук костей.
— Пора, — промолвил Клиссен и опустил руку.
Страхоносцы устремились вниз по холму к ферме, словно гончие вдогонку за зайцами. Харт перевел взгляд с Клиссена на страхоносцев, а потом обратно, ожидая, чтобы Клиссен подал знак и ему, но тот и бровью не повел. Лично он останется здесь. Только глупцы лезут на мечи.
Клиссен взглянул на Харта: судя по лицу, тот понял, что они не ринутся в битву следом за страхоносцами. Мгновение молодой человек колебался, а потом обнажил клинок, развернул лошадь и с боевым кличем поскакал вниз по холму.
Клиссен едва сдержал ругательство. Теперь ему придется направиться следом, иначе он выставит себя трусом в глазах Дрессля и этого оссианского хлыща. Неохотно пришпорив лошадь, он пустился вскачь. Его примеру последовали Джадрелл и Дрессль, движимые боязнью показаться менее преданными империи, чем их безрассудный товарищ.
Они скакали вниз по склону холма, лошадиные копыта разбрызгивали грязь. Клиссен трясся и раскачивался в седле, опасаясь упасть и убиться насмерть. Вспыхнула молния, озарив Харта, который сидел на лошади уверенно, чуть наклонившись вперед. Конечно, он умелый наездник, с ранних лет наученный держаться в седле. Еще одно достоинство в придачу к его внешности и воспитанию.
Когда страхоносцы миновали дворовые постройки, домашний скот впал в исступление: свиньи визжали, козы отчаянно блеяли, мечась в своих загонах. Но для тех, кто находился в амбаре, это уже ничего не решало: если попытаются сбежать, то наткнутся на Железных Стражей, притаившихся среди живых изгородей.
Крах остановил коня у амбара и спешился, гремя доспехами. Тлен и Плач пристроились по бокам от него, а Крах взмахнул молотом и одним ударом высадил дверь амбара. Его проворные товарищи проскользнули внутрь, а Крах затопотал следом.
Харт подскакал к ровному участку земли между дворовыми постройками, слез с коня и устремился дальше. Клиссен, которому от скачки скрутило живот, направился следом, по правую руку от него шагал Дрессль, а позади кряхтел и сопел лорд Джадрелл. Они приблизились к амбару, Харт замедлил шаг и нерешительно опустил меч, а когда в проеме показалась исполинская фигура Краха, на котором не было ни пятнышка крови, Клиссен понял: его постигла неудача.
— Их здесь нет! — вскричал Харт с неожиданным гневом и воззрился на Джадрелла: — Где они?!