Пламя над тундрой
Шрифт:
— Я охотно последую вашим советам.
— Оружие в Ново-Мариинск доставлено, — продолжал Колдуэлл. — Вам надо дать указание Громову и Струкову приступить к созданию отрядов, но это делать скрытно, Каждый отряд будет иметь нашего советника…
— Понятно, — наклонил голову Фондерат, думая о том, что Колдуэлл побаивается каких-то противников на Чукотке. Странно, каких же? Или он придает слишком большое значение событиям на копях? Усташкин сообщил, что там уже наведен порядок.
— Надо установить в Анадырском уезде более строгий, я бы сказал,
— Объявить военное положение? — Фондерат снял пенсне и протер платком. Его плоские глаза близоруко щурились.
— Я против таких громких названий, но сущность устраивает меня вполне, — ответил с усмешкой консул.
…Антон Мохов поправлялся медленно, плохо. Антону иногда казалось, что он чуть ли не всю свою жизнь находится в маленькой беленькой комнатушке глинобитного домика железнодорожного смотрителя под Владивостоком в дачном районе. Сюда его поместили после освобождения из вагона смерти.
Сюда же переселилась и Наташа. Она иногда помогала Антону выходить на воздух, и тогда он усаживался на скамейку под высоким раскидистым кустом сирени и с радостью смотрел на широкую долину, которая лежала перед ним. Беленький домик смотрителя прятался среди густой зелени на склоне сопки, у подножия которой бежала не широкая, но стремительная и студеная речушка. Амурский залив блестел шелковой синевой, и Антон с нетерпением ждал того дня, когда ему разрешат пойти к морю.
Время от времени Мохова навещал врач-коммунист, который приезжал сюда из Владивостока, чтобы посмотреть раненого и отдохнуть в этом тихом и красивом месте.
Наконец Антону разрешили небольшие прогулки, и он с Наташей бродил по густому лесу, собирал грибы или сидел у реки.
А однажды врач сказал:
— Удивляюсь вам, молодой человек. Чего это вы к морю не прогуляетесь?
— Как? — Антон недоуменно смотрел на врача и вдруг понял. — Здоров! Я здоров! Спасибо, доктор! Наташа, слышишь? Я здоров!
Взяв с собой сверток с едой, Наташа и Антон на целый день уходили к морю, отдыхали, загорали на шафранном песке. Бухточку, которую они облюбовали, с трех сторон обступали высокие обрывистые скалы, кое-где поросшие искривленными деревцами. Их корни длинными шелушащимися серыми змеями ползли от расщелины к расщелине.
Бродя по берегу в одну из первых своих прогулок, они дошли до обрывистого склона сопки, вдававшегося в море. Наташа увидела ярко-красный, незнакомый ей цветок. Он рос на скале в одной из трещин над их головами.
— Хочу этот цветок, — сказала Наташа, и в ее продолговатых глазах появились озорные огоньки. — Ты мне до сих пор цветов не дарил. Достань этот!
— Я сейчас! — Но Антон не успел и подумать, как лучше добраться до цветка, а Наташа с веселым смехом уже карабкалась к нему, цепляясь за малейшие выступы и трещины.
— Куда ты? Стой! — крикнул Антон, но Наташа только обернулась, состроила ему гримасу и поползла дальше. Из-под ее ног сыпались мелкие камешки. Наконец Наташа дотянулась до цветка, сорвала его и крикнула:
— Лови меня!
Прежде чем прыгнуть, она посмотрела вокруг и воскликнула:
— Какая прелесть!
К чему это относилось, Антон так и не понял. Наташа, раскинув руки, прыгнула вниз. В светлом желтом платье она походила на птицу. Антон подхватил ее, но не удержался на ногах, и они упали на песок.
— Ударилась, больно? — беспокоился Антон, помогая девушке подняться. Она отбежала от него, поправила растрепавшиеся косы и у виска воткнула красный цветок.
— Кармен! — закричал Антон от восхищения. Он, казалось, никогда не видел Наташу такой красивой. Она шутливо с ним раскланялась и указала рукой на скалу, вдававшуюся в море:
— Там прелестная бухточка.
Скинув сандалии, подобрав платье, она вошла в воду и обогнула скалу, скрылась за ней. Вскоре оттуда донесся крик Наташи:
— Иди сюда!
Бухточка действительно оказалась сказочно красивой. Здесь они были одни, скрытые от всех, и только чайки видели их да по-дружески ворчало море. Противоположный берег тонул в сиреневой дымке. Было тихо, солнечно.
— Давай купаться, — предложила Наташа. — Ну-ка, отвернись!
Он слышал, как она разделась за его спиной, разложила на горячем песке свое платье и бросилась в воду с визгом и смехом:
— Скорее спасай меня! Утону!
Антон бросил свою одежду. Его коренастая мускулистая фигура была женственно-белой, и на ней алели свежие шрамы. Антон с разбегу нырнул и поплыл к Наташе, но догнать ее не мог. Она быстро плавала, а он скоро запыхался, выбрался на берег и растянулся на песке, стал дремать, но тут услышал всхлипывания. Он открыл глаза и увидел, что рядом с ним сидит Наташа и смотрит на него, а из глаз ее бегут слезы.
— Ты что? — Он сел. — Что ты?
— Как они… тебя, — Наташа заплакала навзрыд. Она впервые видела следы пыток на теле Антона.
— Ну, зачем ты, — Антон не знал, как успокоить девушку. — Прошло все, и ничего не болит…
— Антоша мой… — Наташа обхватила его голову, прижала к себе. От нее пахло морской прохладой. Он хотел ее обнять, но девушка отстранилась.
— Ложись! Будем загорать! Видишь, я больше не плачу. А ты белый, как молоко. Парню не идет это. Ложись!
Антон покорно подчинился девушке, лег на спину и закрыл глаза, слышал, как гулко стучит его сердце, как рядом дышит Наташа, его любимая.
С этого дня они часто ходили в эту бухточку, которую Антон шутливо прозвал бухта Наташиных слез. Купаясь и загорая, Антон чувствовал, что он окреп и снова здоров. Долгие часы Антон и Наташа проводили вместе, и вот однажды, когда девушка задремала, Антон долго смотрел на нее, а затем осторожно поцеловал в щеку. Наташа открыла глаза, и ее лицо залилось краской. Она резко отодвинулась от Антона и сердито сказала:
— Чтобы этого больше не было. Или я не буду ходить с тобой. — Наташа нахмурилась.