Плата за молчание
Шрифт:
Мершель тем временем отвел свидетельницу в кухню и удивленно спросил:
– Так это вы обнаружили убийство?
Эрна Крюгер оживилась и стала подробно рассказывать, почему она пришла сюда, сколько раз звонила, как заподозрила недоброе и как еще раньше предостерегала Нитрибитт от неразборчивых знакомств.
Обер-комиссар плотнее притворил дверь кухни:
– Вы хорошо знали покойную?
– Еще бы! Я бывала здесь почти ежедневно.
– Вы ее родственница?
– Я больше года поддерживала порядок в ее квартире.
Мершель вынул блокнот:
– В таком случае скажите, пожалуйста, ваше имя и адрес.
Ответив на вопрос, Эрна Крюгер словоохотливо и с достоинством прибавила:
– Вообще-то я не прислуга, господин комиссар. По профессии я актриса, но вы знаете, какие нынче в театрах порядки. Роли достаются только молодым…
Кивнув из вежливости, Мершель прервал ее словоизлияния:
– Вас еще подробно обо всем допросят, фрау Крюгер. Сейчас ответьте мне только на пару вопросов.
– Он предложил ей стул, а сам примостился на краешке стола.
– Когда вы последний раз беседовали с покойной?
– Во вторник, это значит 29-го.
– В какое время, не помните?
– Отлично помню. Я пришла ровно в одиннадцать, как всегда. Раньше одиннадцати мне приходить не разрешалось, так как Рози всегда поздно вставала. Я убрала в квартире и вычистила ковры. В три Рози отослала меня домой, потому что ждала гостя. Пришел Польманхен.
– Кто такой Польманхен?
– Ну, как вам сказать? Приятель Рози, друг ее, но не любовник, господин комиссар.
– Вам известно его полное имя и где он живет?
– Его зовут Хейни. Это, собственно, все, что я о нем знаю. Живет он здесь во Франкфурте, но на какой улице, я вам сказать не могу.
Мершель записал в своем блокноте фамилию Польман и поставил напротив нее большой вопросительный знак.
– Ну, адрес мы сами выясним. Итак, вы, значит, ушли, когда явился этот господин Польман?
– Не из-за Польманхена, господин комиссар. Розмари ожидала кого-то еще. Она и Польманхену сказала, что у нее мало времени.
– А кого она ожидала, вы не знаете?
– Нет. Наверно, кого-нибудь из ее обычных посетителей. Он позвонил в два, и я слышала, как Рози сказала: «…но не больше чем полчаса».
– У нее были другие планы?
– Не имею понятия.
– Итак, вы ушли в три часа?
– Да.
– И со вторника больше не были здесь?
– Нет.
– Но вы ведь сказали, что приходили почти ежедневно.
Эрна Крюгер вынула из своей хозяйственной сумки два пакета, бережно развернула их и извлекла на свет вазочку из дымчатого стекла и три связанные вместе гвоздички. Только теперь она рассказала о скандале из-за разбитой вазы и последовавшем за ним увольнении.
– Так бывало после каждой ссоры. Но на этот раз я очень обиделась и поэтому несколько дней не приходила. Я хотела уже подыскать себе новое место, но потом все-таки пожалела. Вот и купила вазу и цветы.
– Чтобы ублажить ее?
– Да, примерно так.
– И пришли сюда сегодня во второй половине дня?
– Да, около пяти.
Мершель встал, немного походил по кухне и наконец вынул фотографию, которую обнаружил на тумбочке в спальне.
– Фрау Крюгер, вам знаком этот человек?
Женщина лишь мельком взглянула на снимок:
– Это барон.
– Что за барон? Имя!
Эрна Крюгер высоко подняла плечи:
– Не могу вам сказать. Она называла его просто барон. Какой-то богатый фабрикант из Эссена. Больше я ничего о нем не знаю. Рози хвастала, что он богаче всех в Европе.
– Они долго были знакомы?
– Сколько я работаю здесь, он бывал у нее.
– И вы никогда не слышали его имени?
– Оно меня не интересовало. Мне пришлось бы запомнить слишком много имен.
Несколько мгновений обер-комиссар испытующе смотрел на Эрну Крюгер. точно желая по ее лицу определить, правду ли она говорит. Затем показал ей другие фотографии.
– А этих людей вы знаете?
– Тоже только в лицо.
– Все они также приятели Нитрибитт?
– Иначе она не хранила бы их фотокарточек.
Мершель снова спрятал фотографии и, видимо, намеревался закончить на этом допрос. Эрна Крюгер встала и потянулась за вазой и гвоздиками.
– Один момент, фрау Крюгер. Необходимо предупредить вас, что все, о чем здесь говорилось, должно остаться тайной. Если вы станете рассказывать об этом, вы повредите следствию и таким образом превратитесь в пособницу убийцы.
Его настойчивый тон не произвел на женщину особого впечатления. Она равнодушно ответила:
– С кем мне об этом говорить? И кого, кроме полиции, это интересует?
– Она спрятала в сумку вазу и начавшие уже вянуть гвоздики.
– Можно мне идти, господин комиссар?
– К сожалению, нет, - неожиданно возразил Мершель.
– Я должен попросить вас проехать со мной в управление.
– Сейчас? Но мне нужно еще кое-что купить. Магазины скоро закроются. В управление я могу прийти и завтра.
– Она начала сердиться.
– И потом, я ведь ничего больше не знаю, я вам уже все сказала!
Считая разговор оконченным, она направилась к выходу. Но обер-комиссар удержал ее за руку.
– Минуточку, фрау Крюгер. Мне думается, вы могли бы рассказать еще многое, если бы только захотели.
– Что это значит? Вы думаете, я вам солгала?
– По крайней мере, вы не сказали правду относительно вашего увольнения. Разбитая ваза не кажется мне достаточно веской причиной.
– Просто вы не знали Рози. Она из-за каждого пустяка грозилась уволить меня. Я уже к этому привыкла.