Плата за молчание
Шрифт:
30 мая 1961 года 69-летний президент Трухильо был убит по пути в Сан-Кристобаль, куда он ехал навестить свою мать. Управляемый капитаном секретной службы роскошный американский автомобиль был остановлен перегородившей проселочную дорогу легковой автомашиной. Трухильо вышел узнать причину задержки и тут же был сражен наповал очередью из автомата. Участниками заговора явились семеро офицеров под командой генерала Хуана Томаса Диаца, получившего образование в американском кадетском корпусе.
Президентский пост с благословения Белого дома занял штатский - Хуан Балагюр, так называемый либеральный политик, втайне мечтавший продолжить политику синдиката убийц Трухильо.
Однако свержение диктатора пробудило к активной деятельности угнетаемый десятилетиями народ. 2,7 миллиона людей жили в невыносимых условиях, в то время как несколько сотен семей, принадлежащих к правительственной клике, владели безмерным богатством. Один лишь свергнутый диктатор оставил 800 миллионов долларов, преимущественно хранящихся в банках Соединенных Штатов.
Победоносная кубинская революция оказала свое влияние и на развитие революционных сил Доминиканской Республики. Все чаще происходили демонстрации протеста против проамериканской политики Балагюра. В течение года ему удавалось еще с помощью танков и воинских соединений сдерживать народное движение, но потом Вашингтону пришлось отказаться и от этого своего ставленника во избежание назревавшей гражданской войны. Президент был свергнут военной хунтой. Америка бросила на укрепление доминиканского побережья усиленные отряды войск и кораблей. Но и они не были в силах подавить волю угнетенного народа к свободе. «Доминиканская Республика - да! Янки - нет!» - кричали лозунги, ночь за ночью появлявшиеся на правительственных зданиях Санта-Доминго.
21 февраля 1962 года и новое правительство окончательно зашло в тупик. Сдержать натиск народных масс можно было, только объявив чрезвычайное военное положение. Теперь уже открыто были призваны на помощь американские бронированные части и морские соединения.
«Когда нас ожидает новая Куба?» - самым крупным шрифтом вопрошала 22 февраля 1962 года «Нью-Йорк таймс», затмив этим тревожным вопросом даже радостное известие о первом полете в космос американского подполковника Гленна.
Газета горестно предрекала: «Пример Фиделя Кастро на соседней Кубе не даст успокоиться народу, на протяжении 30. лет страдающему от гнета и нищеты. Когда наконец наше правительство поймет, что морской пехотой и авианосцами народного гнева не сдержать? Если мы в самое ближайшее время не покончим с нашей близорукой политикой, мы получим новую Кубу!»
Вне всякого сомнения, осуществление этого пророчества «Нью-Йорк таймс» - только вопрос времени.
СМЕРТЬ МАРИИ РОЗАЛИИ НИТРИБИТТ
О смерти западногерманской куртизанки Марии Розалии Нитрибитт газеты оповестили утром 2 ноября 1957 г. обычной краткой заметкой. Под заголовком «Белокурая Розмари убита» стояло: «Известная ночному Франкфурту под прозвищем Белокурая Розмари 24-летняя женщина найдена вчера удушенной в ее роскошной квартире на Штифтштрассе, 36. Полиция предполагает, что убийство совершено уже три дня назад. Миловидная женщина, значившаяся в телефонном справочнике манекенщицей, разъезжала в черном спортивном «мерседесе», обитом изнутри красной кожей, а по ночам принимала у себя многочисленных мужчин».
Никто тогда не мог вообразить, что эти краткие, сухие строки положат начало сенсационнейшему уголовному делу Федеративной Республики, что над Западной Германией нависнет угроза величайшего общественного скандала, что несколько сотен богатейших, а 'потому и почтеннейших представителей промышленности, экономики и дипломатии на многие месяцы лишатся сна, что постановке фильма о жизни и смерти Нитрибитт воспрепятствует правительство, что иллюстрированный журнал, взявшийся самостоятельно расследовать убийство, вынужден будет уже очень скоро прервать рассчитанный на много номеров репортаж.
И пятеро членов франкфуртской комиссии по расследованию убийств во главе с опытным обер-комиссаром Мершелем тоже поначалу не предполагали столкнуться в этом случае с чем-то большим, чем обычное убийство проститутки.
Об убийстве Нитрибитт им стало известно от ее приходящей прислуги, 52-летней Эрны Крюгер, безработной актрисы, которая показала следующее.
В пятницу, 1 ноября 1957 года, около 17 часов, она позвонила в дверь квартиры Нитрибитт, сделав это после некоторого колебания, так как во вторник, 29 октября, Нитрибитт дала ей расчет. Стирая пыль, Эрна разбила вазу, из-за чего у нее вышла ссора с хозяйкой. Однако, желая сохранить за собой хорошо оплачиваемое место, Эрна Крюгер через три дня явилась опять с новой вазой и букетом цветов, чтобы испросить у Нитрибитт прощение. Она позвонила трижды, но Рози, как она фамильярно называла хозяйку, не откликалась. Из квартиры доносилось лишь жалобное тявканье, и Эрна Крюгер ощутила смутное беспокойство. Рози постоянно носилась со своим белым пуделем, как с ребенком, и повсюду таскала его с собой. Не верилось, чтобы она заперла его одного в квартире. Но окончательно Эрна Крюгер поняла, что стряслось нечто из ряда вон выходящее, когда заметила в нише возле двери три полных бутылки молока и три пакета с булочками. Молоко и булочки ежедневно доставляли Нитрибитт на дом. Значит, она уже три дня не покидала своей квартиры или не возвращалась туда.
Эрне Крюгер был хорошо известен образ жизни ее хозяйки, да и Нитрибитт не делала тайны из своего ремесла. Эрна не раз говорила ей: «Будь осторожна со своими парнями. Ты никогда не знаешь, кого тащишь за собой в квартиру». Но Рози только смеялась в ответ, хвастливо заявляя, что ее клиентура состоит из самых богатых мужчин Федеративной Республики.
Снова услышав тявканье пуделя, Эрна Крюгер сбежала по лестнице вниз и при выходе из подъезда столкнулась с молодым человеком, жившим двумя этажами ниже Рози. Эрна взволнованно рассказала ему о своих опасениях, и он вызвал полицию. Через полчаса прибыл патрульный автомобиль. Дверь взломали, и полицейские вошли в квартиру.
С другого конца длинного коридора из полуоткрытой двери гостиной тянуло резким гнилостным запахом. Старшему патруля этот запах был знаком со времен войны, такое зловоние издавали только разложившиеся трупы. Плотные шторы на окнах были спущены, и полицейскому, чтобы осмотреться, пришлось включить свет. На кушетке лежала женщина в костюме.
Полицейский снова вышел, полуприкрыв дверь комнаты так, чтобы придать ей прежнее положение. Женщина на кушетке, несомненно, была мертва, а выяснять, как и почему она умерла, надлежало не патрулю, а уголовной полиции. Он выставил у двери квартиры пост, а Эрне Крюгер сказал:
– Останьтесь здесь. Вы потребуетесь как свидетельница.
– Громыхая своими тяжелыми сапожищами, он заспешил вниз.
Когда вскоре после 18 часов к дому подъехали два «фольксвагена» комиссии по расследованию убийств. У подъезда, охраняемого двумя полицейскими, толпилась уже сотня любопытных.
Маленький нервный обер-комиссар Мершель и его увешанные сумками и фотоаппаратами коллеги протолкались к дверям. Уже на нижней площадке лестницы Мершель уловил тошнотворно-сладковатый запах разложения и с неудовольствием сказал следовавшему за ним обер-комиссару Брейтеру: