Плексус
Шрифт:
Не много понадобилось времени, чтобы наше подпольное заведение превратилось в своего рода частный клуб и рекреационный центр. На кухонной стене- длинный список имен. Против каждого имени мелом проставлены суммы, которые нам задолжали друзья, единственные постоянные наши клиенты.
Роберто и Джордж Иннес иногда заявляются после полу-дня, чтобы пофехтовать. Если их нет, О'Мара, Нед и я играем в шахматы у окна в задней комнате. В,случае появления важного клиента, вроде Матиаса, мы выскакиваем в окно на задний двор, перемахиваем через низкий забор и оказываемся на соседней улице. Изредка ближе к вечеру на пару часов приходит Ротермель потрепаться с Моной один на один. За эту привилегию он платит ей десять - двадцать долларов.
Если
Как-то вечером заявился Ротермель и с ним несколько его закадычных дружков, приехавших из своих джерсийских болот. Все судьи да политики. Заказывали, само собой, самое лучшее.
Все шло гладко, пока вдруг не зашел Тони Маурер с красивой натурщицей. Почему-то Ротермель тут же невзлюбил Тони, то ли потому, что тот был слишком коротко острижен, то ли слишком боек, по мнению Ротермеля. Я как раз обслуживал Тони, когда Ротермель покинул свой столик в задней комнате, намереваясь затеять ссору. Видно было, что он уже порядком набрался. Неприятный тип, даже когда трезв. Я пока отступил в сторону, с удовольствием глядя, как Тони Маурер хладнокровно парирует наскоки Ротермеля. Но когда его оскорбительные выпады перешли всякие границы, я решил, что пора вмешаться.
– Тебе лучше вернуться к своему столику, - сказал я спокойно, но твердо.
– Кто ты такой?
– прорычал он.
Разозленный, но оставаясь совершенно невозмутимым, я сказал:
– Я кто такой? Я тут хозяин.
Ротермель презрительно фыркнул. Я взял его за плечо и, развернув, подтолкнул в направлении другой комнаты.
– Убери руки!
– завопил он.
К счастью, в этот критический момент на помощь мне при-шли его друзья. Они отволокли его обратно к столику, словно мешок картошки. Затем вернулись, чтобы принести извинения Тони Мауреру и Моне.
– Мы скоро их всех выставим, - шепнул я Тони Мауреру.
– Пожалуйста, не надо!- попросил он.
– Я и сам справлюсь. Мне не привыкать. Он принял меня за немца, это ему и не понравилось. Присядьте на минутку. Выпейте со мной. Не стоит обращать на него внимания.
– Он принялся рассказывать длинную историю о своих приключениях во время войны, когда он служил сперва в контрразведке, а потом в разведке. Слушая его, я краем уха ловил голос Ротермеля, который становился все громче и пронзительнее. Похоже было, что он завелся не на шутку. Я сделал знак Неду и О'Маре, чтобы они утихомирили его.
Вдруг я услышал его вопль:
– Мона! Мона! Куда подевалась эта сука? Я еще оттрахаю ее, клянусь Богом!
Я бросился в ту комнату и нешуточно тряхнул его. Потом бросил взгляд на его друзей, не собираются ли они вступаться за него. Вид у них был обеспокоенный и смущенный.
– Придется выпроваживать его отсюда, - объяснил я.
– Разумеется, - сказал один из них.
– Почему бы вам не взять такси и не отправить его домой? Он ведет себя позорно.
Нед, О'Мара и я напялили на него пальто и выпихнули на улицу. Мокрый снег выбелил тротуары. Ротермеля нужно было поддерживать. Пока Нед ловил такси, мы с О'Марой чуть ли не волоком потащили его на угол. Он сыпал ругательствами и, конечно, особенно ярился на меня. В схватке с нами он потерял шляпу. «Не нужна тебе шляпа, - сказал О'Мара.
– Мы ее используем заместо ночного горшка». В бешенстве Ротермель попытался освободиться, чтобы ударить нас, но мы держали его крепко. Внезапно, не сговариваясь,
Подъехало такси. Затолкав Ротермеля в машину, мы сказали водителю, что у него белая горячка, назвали ложный адрес в Хобокене и помахали на прощание. Когда мы вернулись, его друзья стали снова благодарить нас и извиняться. «Ему место в психушке», - сказал один, заказал для всех выпивку и заставил нас взять по сандвичу с бифштексом. «Если возникнут какие-то трудности, просто обратитесь к нам», - сказал лысый политик и протянул свою визитную карточку. Потом назвал мне имя бутлегера, который мог бы открыть нам кредит, если таковой понадобится. А потом мы выпили по второй и по третьей - все лучшего шотландского виски, которое, по мне, было просто конской мочой.
Вскоре после их ухода Артур Реймонд затеял громкую ссору с каким-то молодым парнем, которого я прежде никогда у нас не видел, обвинив его в том, что тот оскорбил Мону. Парня звали Даффи. На вид вполне приличный, хоть и слегка пьяный. «Он должен публично принести извинения», - уперся Артур Реймонд. Даффи воспринял это как неудачную шутку. Наконец терпение у Артура Реймонда лопнуло. Он подскочил к Даффи, схватил за руку и бросил его на пол. Потом уселся ему на грудь и принялся колотить головой об пол. «Будешь извиняться или нет?» - приговаривал он, продолжая безжалостно бить парня головой об пол. В конце концов Даффи невнятно пробормотал извинение, и Артур Реймонд поднял его. Повисла тягостная тишина, неприятная для Артура Реймонда. Даффи нашел свое пальто и шляпу, расплатился по счету и ушел, не сказав ни слова. Артур Реймонд сидел один за столиком, опустив голову, смущенный и мрачный. Вскоре он встал и тоже ушел.
Только спустя несколько дней, когда он показался снова с фонарем под каждым глазом, мы узнали, что Даффи ждал его У дверей и отделал по первое число. К нашему удивлению, Артур Реймонд, казалось, был счастлив, получив трепку. Выяснилось, что после ссоры они с Даффи стали хорошими друзьями. С обычной своей притворной скромностью он добавил, что всякий раз, когда дело доходит до кулачной драки, он оказывается в невыгодном положении, поскольку вынужден беречь руки. Тем не менее он впервые в жизни потерпел поражение. Ощущение потрясающее. И с оттенком злости в голосе заключил:
– Все, кажется, очень довольны. Что ж, наверное, я получил по заслугам.
– Может, это научит тебя не лезть куда не следует, - сказала Мона.
Артур Реймонд промолчал.
– Ты собираешься когда-нибудь отдавать то, что задолжал?
– спросила она.
– Сколько там набралось? т поинтересовался Артур Реймонд, извлек, ко всеобщему изумлению, пачку банкнотов из кармана и отсчитал нужную сумму. Не ожидали, да?
– спросил он, оглядывая нас задиристо, как петух. Встал, прошел в кухню и вычеркнул свое имя из списка должников.
– Я еще вас удивлю; - сказал он, заказав всем выпивку, т Начиная с сегодняшнего дня я в течение месяца даю концерты: Бах, Бетховен, Моцарт, Равель, Прокофьев и Стравинский. Вы все приглашаетесь - я плачу. Прощальные выступления, так сказать. После этого я собираюсь работать на коммунистическую партию. И тогда уже все равно, что будет с моими руками. Кончаю с такой жизнью. Хочу заниматься чем-то конструктивным. Вот так-то!
– И он стукнул кулаком по столу.
– Отныне я отрекаюсь от вас.