Племя вихреногих
Шрифт:
Посреди всего этого стояло трое ребят... вернее, двое ребят и одна девчонка, - высокая, костлявая, с волосами, связанными в хвост, и с длинным (так и тянуло сказать "лошадиное") лицом. Не слишком-то приветливым, на самом деле, словно тут продыху не знали от незваных гостей. Ребята смотрели не дружелюбнее, словно богатый хозяин на вконец надоевших бедных родственников. Левый - коренастый, плотный, скорее, даже полный, с круглым, похожим на тарелку лицом, каким-то слащавым, - словно у малолетнего жулика в комедии. Правый, напротив, - высокий, мускулистый атлет, - вполне мог бы играть надменного сынка какого-нибудь аристократа. Светло-голубые глаза смотрели с породистого лица пристально и безразлично, - словно и не гости перед ним, а так, собака забежала в комнату... У Антона сразу зачесались кулаки, - драться он, вообще-то, не любил, но за такой вот взгляд хотелось дать в ухо.
Должно быть, его чувства ярко отразились на лице, потому что парень улыбнулся, - но не насмешливо, а с выражением невыразимого ни в каких словах презрения. Или, точнее, попытался навесить на лицо такое выражение. Получилось не очень. Мальчишка понял, что и этот вот Хорг опасается гостей, - просто изо всех сил старается это скрыть. При этой мысли его отпустило. В противном случае он не удержался бы от драки. Смотреть на себя, как на пустое место, Антон не позволил бы никому. Особенно не пойми кому, который и знает-то его без году неделя...
– Кто вы?
– наконец, спросила девчонка. Голос у неё тоже оказался неприятный - высокий, визгливый. Именно из таких вот вырастают истеричные тетки, которые только и делают, что портят жизнь мальчишкам, подумал Антон.
Земляне вразнобой представились - надо сказать, безо всякой охоты. Антон даже вспомнил, что в древности не принято было называть свои имена кому попало, - чтобы не навели порчу. Узнав об этом в первый раз, он даже посмеялся, но сейчас... Он не боялся, конечно, что Хорги наведут на него порчу - вот ещё!
– просто называть своё имя столь неприятным людям ему вовсе не нравилось. Будут ещё трепать потом во всяких разговорах...
Их имена вызвали тут усмешки и переглядывания, - мол, знаем мы тут этих русских... У Антона снова зачесались кулаки. Он догадался, что с Волками Хорги хорошо знакомы, - и, судя по тому, что они безвылазно сидят в этом гнуснопрославленном лесу, на пару с Хорунами, это знакомство вышло для них довольно неудачным. То-то они тут бесятся...
Наконец, девчонка решила вспомнить о приличиях.
– Я - Сабина Генрика, комиссар по продовольствию Содружества Эймейден. Это, - она небрежно повела рукой в сторону высокого парня, - Йорд Шелл, комиссар по дипломатии. Это, - ещё один небрежный жест в сторону круглолицего, - Пампус Винкельман, комиссар по терпимости.
– По терпимости к кому?
– не удержался Антон. Имя мальчишки тоже звучало смешно, - с таким и в самом деле только жуликов в комедии играть...
– Ах, в основном к нашим достойным соседям, - Пампус театрально взмахнул руками.
– Здесь мы добились просто потрясающих успехов, когда...
– "Достойные соседи" - это кто?
– ошалело перебил Антон.
– Хоруны, что ли? Так они же все рабовладельцы!..
– Нет, нет, так нельзя говорить!
– Пампус снова замахал руками.
– Это оскорбительно!
– Оскорбительно назвать рабовладельца рабовладельцем?
– Антон ошалело мотнул головой.
– А КЕМ его тогда называть-то?
– Владельцем движимостей, конечно же, - снисходительно сообщил Пампус.
– Это политкорректно.
– Политчто?
– Политкорректно. Нельзя же оскорблять людей только за то, что они следуют своим обычаям.
– Держат рабов?
– по лицу Сергея заходили желваки. Было видно, что он с трудом сдерживает бешенство. Сам Антон был пока просто слишком удивлен, чтобы злиться.
– Ах, держать рабов плохо, да?
– Пампус вновь взмахнул руками.
– Безусловно, это попирает основные права человека. Но вы же должны понимать, что Хоруны просто не могут иначе! Таковы обычаи их общества. Им нужно поддерживать порядок на этой огромной территории. Они не могут делать это, если кто-то не будет исполнять за них их хозяйственные обязанности.
– Какой порядок?
– Андрей тоже выглядел совершенно обалдевшим.
– Тут дикий лес же!
– К западу от нас живут немцы, как вы знаете. Это ужасное, ужасное сообщество, просто одержимое насилием. Юго-восток захватили охваченные тоталитаризмом Волки...
– Чем, чем охваченные?
– мальчишке показалось, что Пампус сейчас просто бредит.
– Тоталитаризмом, - Пампус посмотрел на него снисходительно, словно врач на очередного Наполеона.
– Неуважением к основным правам личности и человека. Да вы садитесь, садитесь. Угощайтесь, - он вытащил из угла глиняные чашки и кривобокий, явно вручную вылепленный кувшин с козьим, очевидно, молоком.
Антон бездумно сел - в основном, потому, что его сейчас как-то неважно держали ноги. С сумасшедшими он пока что не встречался, - а Хорги точно были сумасшедшие. Он не вполне понимал даже, что они тут имеют в виду.
– Послушайте, я не понимаю, - сказал Андрей, тоже садясь, вслед за Серым.
– Какие права? Какая личность? Там ребята мучаются в рабстве! А вы тут...
Поймав три уже откровенно враждебных взгляда, он осекся... и Антон сразу вспомнил, что сумасшедшим нельзя противоречить, - от этого они могут стать буйными.
– Я тоже не понимаю, - быстро сказал он.
– Что вы вообще имеете в виду?
Хорги переглянулись - как-то непонятно. Потом тоже сели.
– Пусть мы и оказались здесь, в этом диком мире, - начал Пампус, - мы храним традиции нашего великого общества, его принципы и достижения...
– Какие достижения? Это?
– мальчишка обвел рукой хижину. Тоже чистенькую, но довольно убогую, честно говоря.
– Ах, нет, - Пампус поморщился.
– Наши моральные принципы, конечно.
– Да что за принципы-то?
– не удержался Антон.
– Принципы терпимости, - пояснил Пампус.
– Толерантности. Хоруны ведь сильнее нас, верно? Разве мы можем как-то возражать им, тем более, их оскорблять? Даже если они идут против наших моральных принципов? Конечно, нам приходится оказывать им уважение, которого они, наверное, не заслуживают, платить им дань, выдавать им беглых рабов... и просто подозрительных странников, но что же делать? Благодаря всему этому, нам удается избегать насилия в наш адрес, мы сохранили неприкосновенность наших личностей... за исключением тех, к счастью, коротких периодов, когда они бывают у нас... конечно, тогда нам приходится терпеть... определенные унижения, но ведь мы всё равно морально выше их, верно? Зато нам удалось сохранить нашу свободу, наш позитивный взгляд на мир, и поэтому мы...