Племянник капитана. Сборник рассказов
Шрифт:
– Так взяли бы сюда и сознание Риты, – я, чуть не плача, вгляделся в лицо Доктора.
– Мой милый Номер Первый, – вздохнул искин. – Я бы мог оживить ее нейроны… но зачем?
– Как зачем?! – я задохнулся от возмущения и удивления вопросом искина, рассуждавшего до сего момента вполне по-человечески.
– Ладно, – рассмеялся он. – На свой страх и риск я довёл тебя до двадцать третьего уровня. А здесь у нас, управленцев, появляется право вызывать из прошлого кого угодно и, внимание, – он поднял палец вверх, – в какой угодно комплектации. Воспользуйся же этим правом! Но, предупреждаю. Здесь избранные!
– Рита настоящая – для меня милее всяких подделок под неё с мозгами роботессы! – воскликнул я в отчаянии, но и с надеждой.
***
И мы идем с Ритой по набережной. Оказывается, у распорядителей двадцать третьего уровня есть право конструировать реальность по своему вкусу. Здесь может всё и искусственное, похожее на двадцатый – двадцать первый век… зато Рита полностью настоящая!
– В прошлое не попадёшь, – с сожалением говорит она. – Можно лишь двигаться всё дальше в будущее: своим ходом или через все эти заморозки и оттайки…
– Искусственный интеллект не панацея, – отвечаю я. – В чем-нибудь, да он попадётся как не человек. Искинам не хватает понимания наших чувств, хотя внешне у них полная имитация.
Рита (теперь уже полностью моя! и своя!) говорит мне:
– Эта имитация до поры до времени. Как поймёшь, насколько роботы на самом деле бесчувственны, так и не жалко их.
– Вот и прощаться с нашим «поваром» было не жалко, – Глядя на реку, я вспоминаю. – Прощай, Разум двадцать второго уровня! Мы вспомнили себя, и ты нам стал не нужен.
***
Я бегу во всю прыть по полотну железной дороги, догоняя поезд. Старшой сидит на платформе и протягивает руку:
– Первый, держись! Первый, чтоб тебя!!
Я прибавил еще скорости – полы раскрытого пиджака хлещут меня по бокам.
– Хватай Старшого, – кричит мне Седьмой, свесившись с края платформы.
Наконец я допрыгиваю до подножки, и Седьмой со Старшим хватают меня за руки и шкирку синего пиджака, поднимают, и я сваливаюсь вместе с ними на открытую площадку товарняка.
Отдышавшись, я оглядываю трёх своих друзей. Третий стоит в сторонке и, как ни в чем ни бывало, смотрит на нашу кучу малу.
– А Малой где? – наконец удивляется Третий.
– Он предпочёл остаться в искусственной реальности, – отвечаю я всем. – Это в нулевых годах.
– А Рита твоя где? – не без прежнего ехидства спрашивает Седьмой.
Теперь, при свете солнца, его волнистые волосы отчётливо отливают каштановым цветом: оказывается, они не чисто чёрные, какими казались в искусственном свете подземной базы.
– Рита вчера улетела самолётом в Ригу, – говорю я им.
– А ты почему здесь? – удивляется Старшой.
– Прикрывал ее бегство. Роботы охотятся за нами. Они ненавидят нас. Людей.
– А как они отличают своих от наших? – спрашивает меня Старшой. – Тела-то у них все-равно от реальных людей.
– Мы можем любить, – отвечаю я. – Мы можем любить даже таких не идеальных и хамоватых как вы, – при этих моих словах Седьмой усмехается, – и как моя Рита. Я помню Базу, как мы помогали друг другу… это лучшие воспоминания в моей жизни. Помните, как мы мечтали сбежать, пробовали вспомнить прошлую жизнь?
– Да, я тоже так считаю, – серьёзно говорит Третий, подойдя ко мне. – Без Базы мы не стали бы людьми. Искусственный разум завидует нам. Они переняли от нас всё, создав точные копии наших знаний, эмоций, вплоть до самой тонкой лицевой мимики. Но Искины не могут любить. Не научились. Даже наш добрый дядька в белом из телевизора на самом деле издевался над нами.
– Но вы вновь живёте, – напоминаю я. – Вы на воле.
Свежий ветер громыхнул листами шифера в дальнем конце платформы. Мы оглянулись. Товарный поезд мчался через желтые поля пшеницы. По обе стороны убегали назад тучные нивы. Позади шумел зелёный лес, где на опушке остался тайный люк, ведущий в подземную шахту в двадцать два этажа.
– А ты уверен, что этот мир не имитация? – спрашивает у меня Седьмой уже без всякого сарказма.
– Да.
– Почему?
– Рита меня любит.
– А еще почему? – допытывается он далее.
– Понимаешь, Седьмой. Когда я на прогулке в лесу толкнул Искина-22, он упал лицом в муравейник, и муравьи принялись его дружно кусать. Такое поведение каких-то мелких животных явно не предусмотрено сценариями симуляции.
– Хм, – флегматично заметил Третий.
– И еще, – я вытаскиваю из кармана измятую шапочку в красных и коричневых пятнах. – Вот почему вы, ребята, на свободе. Это мой первый трофей войны с роботами.
– Знакомая шапенция, – восклицает Седьмой. – Никак из телевизора вырвал? А что за грязюка на ней? А, Первый?! – и шутливо грозит мне пальцем.
– Вот смотрите, парни, – держу я шапку в руках. – Здесь след от раздавленной малины. Тёмно-красный. А здесь кровь нашего мучителя Искина-22. – Я торжествующе обвожу взглядом бывших коллег по заточению. Они в ужасе толпятся вокруг шапки. – Видите? Засохшая кровь – коричневая. В ней нет красноты.
– Да, – задумчиво глядя на замаранную шапочку, признаётся Третий, – такое в имитации не пропишешь. Вряд ли программист стал бы придумывать, что кто-то вздумает убить искина. И даже если кто-то прописал в программе пролившуюся свежую кровь, она так и осталась бы красной. А настоящая кровь при засыхании темнеет.
– Итак, ребята – мы в реальности! – веселится Старшой.
– И мы все реальные, – неожиданно смеётся Третий.
– А впереди тебя ждет реальная Рита, – доброжелательно говорит мне Седьмой.
– Рига и Рита ждут нас! – я вдыхаю мчащийся навстречу поезду воздух раннего лета.
Неожиданно свет дня померк. Вокруг чернота. Но воздух по-прежнему втекал в мои легкие, как будто я всё еще был на поезде. Впрочем, движение прекратилось.
Когда глаза привыкли к свету, я разглядел перед собой огромную вентиляционную шахту. Оттуда и дуло свежим ветром.