Пленница тирана
Шрифт:
— Поумерь свой пыл, Харух, по крайней мере, пока я не закончу с допросами, — проговорил князь, удаляясь в свой замок.
Допросы Таймар намеревался начать в этот же вечер. Ему не терпелось узнать, что за тайны скрываются в этой фарфоровой головке с неотразимым личиком, поэтому наскоро приведя себя в порядок после длительного путешествия, он перекусил и отправился в подземелье, где лучшие каменщики его империи отстроили казематы для особо строптивых.
В сыром, пропахшем плесенью и болью подвале он обнаружил всю троицу. Новые рабы жались в дальний угол маленькой камеры и глядели на него исподлобья. Таймар окинул взглядом грязных, затравленных этэри,
— Я же велел привести пленных в порядок! — гаркнул он на тюремщика.
— Д-д-да, мой князь, но эта девушка, — он показал трясущимся пальцем на ощерившуюся Нэвру, — даже будучи в кандалах, она умудрилась убить двух конвоиров.
Таймар расхохотался, глядя на скалящую зубы воительницу, закрывающую собой Китэрию. Он смотрел на Нэвру с восхищением, поражаясь её преображению. Ещё пять дней назад девчонка истерила, оказавшись невольной свидетельницей насилия над сестрой. Теперь же, сидя в каменной темнице, повязанная по рукам и ногам, словно дикая кошка, она показывала своё истинное лицо, и Таймару оно нравилось. Его привлекали светящиеся в темноте кошачьи глаза, чуть заостренные клыки, которые она, уже не стесняясь, демонстрировала каждому, кто хотел прикоснуться к лилулай, но главное, — его заводила ярость этэри. Эта ярость будто большой мыльный пузырь надувалась вокруг загнанной в угол воительницы, переливаясь десятками разных красок, которые князю были хорошо знакомы с детства.
— Поразительные создания, — проговорил он, вглядываясь в Нэвру. — Как чувствует себя муэ Китэрия? — поинтересовался он у девушки.
Та лишь зашипела ему в ответ.
— Вот тебе и светлые создания, — проговорил он ухмыляясь. — Скажешь, роглуарский воздух отравляет твоё сердце? А может вы просто-напросто, ничем не отличаетесь от нас, а, божьи люди?
Нэвра снова зашипела.
— Я рассчитывал на более конструктивную беседу, — изрёк Таймар, тяжело вздыхая. — Рассадить их по разным камерам, и если помыть и переодеть нет никакой возможности, значит оборудуйте их клетки таким образом, чтобы они могли сделать это сами. Не хватало еще чёрную хворь развести. Выполняйте, — отдал он приказание и удалился.
Ближе к ночи наказ Таймара был выполнен, и когда он уже собирался отходить ко сну, ему доложили о том, что начальник казематов просит принять его.
— Впустите, — разрешил князь.
В покои зашел седовласый мужчина, повидавший на своем посту немало странностей и уже давно привыкший ничему не удивляться. Но сейчас на его обветренном лице лежала тень недоумения и некоего нуменозного, раболепного страха. Таймар насторожился.
— Что стряслось? — спросил он его.
— Мой князь, — неуверенно начал мужчина, — я… Мне… По-моему…. Не кажется ли вам, что я должен знать, кого охраняют мои люди?
— Что, славная Нэвра умертвила ещё несколько надзирателей?
— Не в этом дело, хотя, конечно, и в этом тоже, просто девушка с цветными волосами она… Она очень плоха. У неё серьёзное увечье и оно кровоточит, но её кровь… — начальник казематов, прикрыл ладонью рот, будто боялся рассыпать лишние, ненужные слова.
— Голубая, — спокойно подсказал князь.
Мужчина судорожно сглотнул и закивал, пуча глаза.
— Девушку с цветными волосами зовут Китэрия. Она в сознании?
— Д-да.
— Хорошо. Как думаешь, она сможет убежать?
— Какой там, она передвигаться-то самостоятельно не может.
Таймар с силой вдарил по краю столешницы, сам поразившись, что эта весть настолько разозлила его.
—
Начальник казематов замешкался, уставившись на князя немигающим взглядом.
— Что стоим?! — завопил Таймар. — Живо исполнять! Через полчаса проверю.
Когда за князем прислали человека с докладом о том, что дом на мосту обустроен под госпиталь, а Китэрия перемещена в лучшую комнату, он отправился проверить насколько плачевно её состояние.
Дом на мосту был одним из излюбленных мест князя. Здесь жили самые обворожительные из его наложниц. В нем всегда царил таинственный полумрак, в котором клубились дымные лампадки с вересковым маслом, ручьями тёк пряный хрог, а розовотелые красавицы, изнемогающие от тоски по его крепким рукам, шуршали в гостиной дорогими шелками, заманивая его в свои объятья. Теперь же каменные стены, увешанные трофейными рогами и звериными головами, освещали десятки ламп. По коридорам носилась челядь с кувшинами для воды, а в воздухе пахло не страстью, а отчаянием и мукой. Все служащие понимали, что если загадочная рабыня отдаст Богам душу, то князь скормит и их никчемные душонки, но уже не демиургам, а демонам.
Пройдя быстрым шагом гостиную, он поднялся на второй этаж, к спальням. В крайней, самой просторной и дорого обставленной он нашел раненую. Вокруг её кровати суетились две немолодые женщины и врач.
— Грейте чаил, грейте. И нитку с иглой в нем промойте, безмозглые курицы, — срывал свой гнев на подручных не на шутку встревоженный мужчина.
Он нависал над стонущей этэри и пытался что-то втолковать ей, но девушка отмахивалась от него.
Таймар приблизился к ложу больной.
— Нет, нет, — умоляла Китэрия, — не надо меня колоть иголками, просто раздобудьте корень геропонуса, можно ещё немного варашки… да, да и плесень, вам нужна плесень, Нэвра сделает из неё обеззараживатель.
— Но, моя дорогая, я понятия не имею, что такое геропонус и варашка. Плесени у нас, конечно, хоть отбавляй, но разве же она вам поможет?
— Нэвра, она найдет всё что надо, позовите Нэвру, — стояла на своем Китэрия.
— Она бредит, мой князь, — опуская руки, проговорил врач. — Состояние её ухудшается, не знаю, что с кровью, но она плохо сворачивается.
Таймар подошёл к мечущейся в постели девушке и вгляделся в её влажные глаза. Если бы чужая боль могла стать ядом, она непременно отравила бы сейчас князя. На Таймара смотрела не обезумевшая, но отчаявшаяся женщина, чьи речи и мольбы о помощи здесь никто не слышал, а точнее плохо понимал. Высшим слогом, на котором изъяснялись валамарцы, в Роглуаре владели лишь отпрыски Деорака, жалкая горстка из знати да опытные врачи и то не слишком хорошо. Чудо, что среди его рабынь имелась бывшая жена посла, скверно, но всё же говорившая на высшем слоге, иначе пришлось бы приставить к пленнице лекаря вместо служанки.
— Она не бредит, — проговорил князь, отстраняя лекаря и присаживаясь на край постели. — Что такое варашка, какое-то растение или уже готовое снадобье? — спросил он, обращаясь к девушке настолько мягко, насколько мог.
— Цветок, белый цветок с желтой сердцевиной, их полным-полно в полях, из него делают отвар. А геропонус это кустарник с ярко-синими цветами, его в смешанных лесах можно отыскать, у ваших травниц наверняка есть. Он нужен, чтобы восстановить силы.
— Я разочарую тебя, в Дей-Айраке очень мало лесов, а поля, усеянные варашкой, я в своей жизни видел лишь раз — в долине Нувэй.