Пленница тирана
Шрифт:
— Это же сорняк, неприхотливый сорняк, он должен у вас расти, — отчаявшись, простонала этэри.
— У нас и понятия-то такого нет — сорняк, — усмехнувшись, проговорил Таймар. — С тех пор, как демоны обесплодили большую часть наших земель, низвергнув на них лаву с трех вулканов, любая травинка в Роглуаре — ценность.
— Мне жаль, — печально прошептала Китэрия, и Таймар отчего-то поверил в эту её печаль.
— Позволь моим лекарям сделать то, что они могут, и не требуй от них большего. Они тебя не поймут.
— Зачем ты пытаешься сохранить мне жизнь?
— Я думал, это очевидно.
— Чтобы
— Ты его собственность, и он волен делать с тобой всё, что пожелает. То, что я не позволяю ему трогать тебя, нарушает «воинское слово». У нас есть определенные законы, и даже я не смогу защищать тебя от Харуха вечно, — против собственной воли разоткровенничался Таймар.
— Ты не похож на раба законов, — прошептала Китэрия, прищурившись, словно всматриваясь в зернистый узор таймаровой сущности и разбирая его на составляющие.
Князь поежился, вновь ощутив стыдливое и такое непривычное для себя ощущение душевной наготы. Он — мужчина, никогда прежде не позволявший ни одной женщине такой вольности как прямой, изучающий взгляд, уже дважды терял перед чужестранкой покой. А всё от того, что она умела проникнуть сквозь покровы, защищающие его внутренний мир от посторонних глаз. Он хотел было уйти, отложив допрос до завтра, но тут Китэрия встрепенулась и, приподнявшись на локтях, потянулась к нему.
— Ты чувствуешь, — потрясенно проговорила она, — ты всё чувствуешь! Это поразительно, — этэри улыбнулась, словно нашла на его лице решение некой сложнейшей задачи, мучавшей её все эти дни.
— Похоже, ты всё-таки бредишь, — отстраняясь, проговорил Таймар.
— Ты знаешь, что нет, — продолжая улыбаться, отозвалась Китэрия, снова кладя голову на подушки.
Ещё секунду назад князь хотел сорваться с места и бежать от этой женщины со всепроникающим взглядом. Но вот она положила свою прекрасную голову на шкуры и, прикрыв глаза, прошептала:
— Спрашивай.
— Что спрашивать?
— Задай вопросы, что мучают тебя.
— И ты ответишь на них?
— Да, но не все ответы будут тебе понятны.
От такой неслыханной щедрости у Таймара вылетел из головы весь стройный план допроса, который он продумывал в пути. И вместо того, чтобы задать действительно важные вопросы, он спросил:
— Что именно я чувствую?
— Всё.
— Не понял.
— Я предупреждала.
— Не играй со мной, — прорычал Таймар, жестом выпроваживая посторонних.
Как только врач с помощницами удалились, Китэрия продолжила:
— Я не встретила пока в Роглуаре ни одного человека, который имел бы такую же высокую сенситивность как у тебя. Никто из здешних людей не чувствует моего взгляда. Но от тебя сложно что-либо утаить, ведь чтобы видеть, ты используешь не только глаза, и это странно. Здесь в Роглуаре странно, — пояснила она.
— Не понимаю, — повторился Таймар.
— Конечно, не понимаешь, ведь тебе кажется, что я говорю о вполне естественных вещах. Но дело в том, что они естественны лишь для тебя. Прочие роглуарцы лишены твоего чуткого виденья, оттого-то они и смотрят на тебя, как на Высшего, — Китэрия усмехнулась.
— Что тебя так развеселило? — зло выплюнул князь.
— Я представляла нижний мир совсем не таким, каким он явился мне, через
— Не мудрено, — со злобой процедил Таймар, — Я видел, как ваши колдуны изничтожают нас. От моих лучших людей даже мокрого места не осталось. Они исчезли с лица земли, будто их никогда и не было!
— Скорее всего, они действительно исчезли с лица земли, но только нашей, а не вашей.
— Поясни, — подобравшись, потребовал Таймар.
— Мы не убиваем демонов, а лишь изгоняем.
— В смысле?
— Возвращаем туда, откуда они пришли, — объяснила этэри, а тише добавила, — по возможности.
— Хочешь сказать, твой этот маг в золотых одеждах не убил Вышибалу, Галора и Доку, а домой вернул, в Роглуар?
— Скорее всего.
— Но, почему?! — в недоумении воскликнул Таймар, который просто не мог поверить в этакое сумасбродство. Он ненавидел старика за то, что тот сотворил с его воинами, но и понимал. Ведь разве мог тот поступить иначе, будучи хозяином своих земель. — Почему? — повторил князь свой вопрос, глядя на девушку, что так и продолжала отстранённо смотреть в потолок.
— Из гуманизма, — проговорила она тихо-тихо. — Если ты попадешь в пятое измерение, оно покажется тебе раем, и ты захочешь остаться в нём. Но законы высших кругов, как, впрочем, и низших не ведомы простым смертным, поэтому они часто нарушаются. Любое существо, попадая в вышестоящий круг, неизбежно приносит разрушения и часто даже не со зла, а по неведению. Мы не наказываем низших за невежество, ибо оно есть часть их мира. Но и вносить в наши дома хаос позволить не можем, поэтому и возвращаем вас туда, откуда вы приходите.
— Намекаешь на то, что моё появление в Валамаре так же страшно, как явление демона Хесура в Роглуаре?
— Ну, — протянула Китэрия, — Хесуар — демонический мир, а мы с вами все-таки люди. Я думаю, что ангелам мы кажемся демонами, — улыбнувшись, предположила этэри.
— Даже вы — валамарцы?
— Мы — люди, — поправила Китэрия. — Если ты внимательно изучал устройство нашей Пирамиды, то помнишь, что в ней первые два круга — демонические, следующие два — человеческие, потом ангельские, тоже парные и только последний круг — круг демиургов, рожденных нашим Богом Сатом не парный. Думаю, это неспроста, наверное, устроителям казалось, что переход из демонов в люди, а из людей в ангелы, слишком резок, от того они и сотворили парные круги. Получается, что Валамар — старший брат Роглуара.