Пленники белой пустыни
Шрифт:
Поздно вечером, когда ребята уже лежали в своих спальных мешках, Эуэсин внезапно сел и прислушался. Где-то рядом раздалось приглушенное сопение животного. Мальчик прошептал:
— Я тебе говорил, Джейми! Через неделю мы будем править собачьей упряжкой!
Следующие два дня они видели собак только мельком, но оставленное на пороге мясо за ночь исчезало. На третий день перед рассветом Джейми открыл дверь хижины и стремительно метнувшиеся из-под ног тени убедили его, что собаки провели часть ночи свернувшись калачиком на небольшом крытом крыльце, которое было сооружено, чтобы в дом не наметало снегу.
У Джейми появилась идея, и, когда он поделился ею с Эуэсином, тот охотно помог осуществить её. Потратив целый час, они сделали из еловых жердей щит по размерам входа на крыльцо. Петлями из сыромятной кожи щит подвесили к верхней перекладине входа, затем откинули щит наружу и подперли его в таком положении тоненькой палочкой, воткнутой в снег. От этой подпорки внутрь хижины через щель в двери протянули длинный кусок кожаной верёвки-бабиче и привязали другой её конец к колышку в стене. Всё это сооружение было просто-напросто большой ящичной ловушкой, устроенной так, что ребята могли захлопнуть её из хижины и запереть собак в бревенчатой пристройке.
В ту ночь они наживили свою ловушку несколькими сигами, потом вернулись в хижину и, затаившись, стали ждать. Прошёл целый час, прежде чем они услышали на крыльце тихую возню. Джейми на цыпочках подошёл к колышку в стене и отвязал бабиче. Он не шевелился до тех пор, пока торопливое чавканье не подсказало, что собаки заняты своим ужином. Последовал резкий рывок за верёвку — и еловая дверца с громким стуком упала. На крыльце поднялся отчаянный шум.
— Зажги лампу! — заорал Джейми.
Когда хижина снова осветилась, ребята смотрели друг на друга, широко улыбаясь.
— Так вот, мы их поймали! — сказал Джейми радостно.
Улыбка на лице Эуэсина медленно угасла и уступила место глуповатому выражению.
— А что мы будем делать теперь? — спросил он.
Смятение, отразившееся на лице Джейми, когда он понял, что имел в виду Эуэсин, было настолько забавным, что индеец фыркнул от смеха. Они подумали только о поимке собак, а не о дальнейшем. Собаки были заперты на крыльце, а мальчики могли выходить из хижины только через это крыльцо.
— Да-а, заварили кашу, — сказал Джейми уныло. — Кажется, я перемудрил. Как же выбираться отсюда, не открывая двери?
— Выход закрыт, — ответил Эуэсин. — Нам остаётся сделать только одно: открыть дверь и надеяться на лучшее. Подожди-ка, я сделаю пару скользящих петель из сыромятных ремешков, и, если нам повезёт, мы можем накинуть их собакам на шеи. Повторяю: если нам повезёт…
Когда ловчие петли были готовы, Эуэсин встал возле очага с петлёй в одной руке и еловым поленом вместо дубины в другой. Джейми поднял деревянную щеколду, приоткрыл дверь на несколько дюймов и отскочил к стене.
Перед этим собаки бросались на тонкие стенки своей темницы как бешеные, и ни один из мальчиков не мог предугадать, как поведут себя лайки, когда увидят дверь открытой.
А произошло вот что: стало тихо. Все замерли. В течение нескольких долгих секунд не раздалось ни звука.
Мальчики нервно ждали. Наконец Джейми отважился заглянуть в дверной проём.
Собаки прижались одна к другой, образовав большой пушистый меховой шар, из глубины которого сверкали четыре испуганных глаза. В то время как Джейми рассматривал их, раздался жалобный вой — звук такой же невыносимый, как голос скулящего щенка фокстерьера.
— Как будто ничего опасного! — сказал Эуэсин не совсем уверенно. — Давай оставим дверь широко открытой и поглядим, не удастся ли нам подружиться с ними.
Следующий час он задабривал собак кусочками варёного мяса и ласковыми словами. Наконец одна лайка на брюхе проползла несколько футов вперёд. Уши на крупной голове были расслаблены, она униженно молила о пощаде.
Джейми бросил ей кусочек мяса, и спустя мгновение мясо было проглочено. Затем её большой пушистый хвост чуть-чуть вильнул.
Настал переломный момент. Остальное было уже делом времени. К полуночи обе собаки покинули крыльцо и робко заползли в хижину, где наелись до отвала. Ребята поспешили закрыть дверь, так как в помещении стало холодно, словно в леднике, и подбросили дров в очаг. Когда хозяева ложились спать, собаки свернулись в углу и время от времени бросали на мальчиков настороженные взгляды: а вдруг?..
Весь следующий день ни один из мальчиков не пытался дотронуться до собак. После ужина Эуэсин стал обстругивать стрелы из прямых веток ивы, пучок которых они прихватили из Лагеря Каменного Иглу. Джейми сидел на корточках возле очага и шил себе новую пару рукавиц из оленьей шкуры. В хижине было тепло, уютно и тихо.
Увлечённый работой, Джейми забыл о собаках. Вдруг он почувствовал, как сзади его шеи коснулся холодный нос.
Одновременно Эуэсин спокойно проговорил:
— Не шевелись, Джейми. Она обнюхивает тебя!
Это была самая бесконечная минута в жизни Джейми. Он ждал, что длинные белые клыки вот-вот вопьются в него. Вместо этого он ощутил горячее и мокрое прикосновение языка собаки, которая лизнула его в ухо. Джейми осторожно повернул голову. Большая собака стояла за его спиной, робко виляя хвостом. Она посмотрела на мальчика широко раскрытыми жёлтыми глазами, потом, шумно вздохнув, легла, свернулась калачиком и прикрыла нос хвостом. Она была довольна: она нашла не только пищу и кров, но и хозяина.
Через два дня собаки стали ручными. Однако они всё ещё легко пугались и настораживались, а поэтому мальчики гладили их и обращались с ними осторожно, избегая резких движений.
Более крупным животным, которое весило фунтов сто, был самец. Он особенно привязался к Джейми. Собака меньшего роста была самка. С ней вскоре подружился Эуэсин.
Теперь потеря Отанака была восполнена. Присутствие в лагере собак оказалось лучшим средством против чар одиночества этого пустынного края. В жизни ребят появился новый интерес, и они занялись воспитанием собак. Если бы всё пошло хорошо, собаки, конечно, помогли бы им выбраться из зимней тундры.