Плыть против течения
Шрифт:
Я прошла к магазину Уилсонов, волоча ноги по пыли, пистолет оттягивал карман. Йен-кузнец уже должен был делать пули в своей кузне.
Я выдохнула с дрожью. Если я это сделаю, будет быстро. Это уже было что-то. Будет чисто и быстро. Я не дам им страдать долго. Страдать из-за того, какие они.
Мысль об убийстве вызывала тошноту. Убийство Джеймса — того, каким он стал — было милосердием, и я не жалела об этом. Но теперь я знала, что они ощущали боль. Теперь я знала, что они были достаточно живыми, чтобы хотеть умереть, а не мучиться.
Я хотела, чтобы озеро наполнилось, чтобы не пришлось это делать. Землетрясением, если можно было.
Я остановилась, хмурясь от своей глупости. Конечно, мне не нужно было сидеть и убивать их по одному. Нужно было помешать им выходить. Устроить обвал в их логове, перекрыть выходы. Нужно было поймать их. Не дать им выйти, четко написать в дневнике наомфуила, чтобы люди знали, что ожидать, если это снова произойдет.
Это было сложным делом, но разожгло немного надежды во мне.
Магазин Мэгги был закрыт, ставни — тоже. Я постучала в них, пока она не вышла со скалкой в руке. Она смягчилась при виде меня, завела меня внутрь и, к моему удивлению, обняла.
— Слава небесам, что ты в порядке, — сказала она. — Когда Маррен сказал, что оставил тебя, я хотела его поджарить заживо.
Я скривилась от ее слов, и она запнулась. Рен, наверное, рассказал ей о том, что делали Жиль и другие. Она оправилась и повела меня по магазину, за стойку и в свои покои.
— Теперь ты в безопасности, — сказала она. — Гэван в гостиной, а Рен только помылся.
— Хорошо. Через час люди соберутся спасать Кору. Где мой отец? — спросила я. Хотелось обсудить план с ним.
— Он уже пошел к пещерам.
Я на миг подумала, что землетрясение уже случилось, и что земля сама решила обвалить их пещеры. Дом накренился, и я в нем, но когда Мэгги поймала меня, я поняла, что это мои ноги подкосились, голова кружилась.
— Что? — сказала я, в ушах звенело от шума моей крови. — Что вы сказали?
Мэгги помогла мне встать, смотрела на меня с тревогой.
— Он сказал, что у тебя был план. Он пошел вывести их из пещер.
— Нет… плана не было, — прошептала я.
Зачем он решил это сделать?
Но я знала, зачем. По той же причине, по которой сказал мне не подходить к окнам дома и не выходить наружу. По той же причине, по которой бродил ночью. По которой не говорил другим о них. Из-за моей матери. Он все равно любил ее. Хоть это было безнадежно. Он не хотел, чтобы я застрелила ее.
Я вытащила пистолет из кармана и одну из запасных пуль, вставила ее в пустое место. Семь пуль. Не так и много.
Я собиралась пойти за ним. Я не могла ждать остальных.
— У вас есть веревка? — спросила я у Мэгги.
Она ушла в кладовую, я — следом, взяла веревку, когда она передала ее мне, и закинула на плечо.
— И свечи. Толстые, которые долго горят.
— Ты же не хочешь сделать то, о чем я думаю? — спросила Мэгги, отходя и возвращаясь с длинной лампой с хорошим куском парафина внизу и коробкой спичек.
— Зависит от того, что вы думаете, — ответила я, благодарно улыбаясь и пряча спички в карман, вешая лампу на запястье.
— Альва, ты просто девочка.
— Нет «просто девочки», Мэгги, — сказала я. — Вы должны это понимать.
Она вздохнула, но не спорила.
— Скажите Рену… — начала я и замолкла, когда он появился на пороге между магазином и квартирой Мэгги. Его волосы были мокрыми от купания, потемнели от этого, но все еще падали ему на глаза, и от этого я улыбнулась. Он босыми ногами прошел ко мне, улыбаясь в ответ.
Его улыбка увяла, когда он увидел веревку и лампу.
— Что сказать Рену?
— Помнишь, я говорила, что после землетрясения озера слились? — сказала я.
Он нахмурился, но кивнул.
— Нам нужно еще землетрясение. Или нечто схожее. До заката сегодня. Тебе нужно придумать, как обвалить вход, чтобы они не могли выбраться. Так мы их остановим. Закроем пещеры и поймаем их там. Надеюсь, навсегда.
— Альва…
— Рен, я никому больше не могу это доверить. Ты мне нужен. Понимаешь?
Его лицо исказила боль.
— Наверное.
Я сглотнула.
— Хорошо. Сделай это. Что бы ни случилось, сделай. До заката, Рен. Мне нужно идти. Прости.
Я развернулась и побежала.
* * *
Подъем по горе был не проще от страха, что бил по мне как летняя буря. Говорили, ужас помогал людям творить невозможное: переворачивать телеги, чтобы спасти детей, поднимать обломки зданий, чтобы добраться до любимых, но мне это не помогло, пока я пыталась догнать отца. Я не получила внезапный прилив сил. Бока кололо, ноги горели, пока я гнала себя вперед. Легкие тяжело работали и пересохли. Я звучала как старуха, но не замедлялась и не останавливалась. Я не оглядывалась на Ормскаулу. Не могла. Я могла лишь идти дальше, потому что не могла теперь потерять и отца. Не могла позволить ему совершить глупость.
Не без меня.
У озера я замерла, чтобы отдышаться, прислонилась к дереву, прижав ладонь к ребрам, пытаясь прогнать боль. Вода была серым плоским зеркалом, и я посмотрела на небо, удивившись, что собрались тучи. Дождь был близко. Он будет позже, его может не хватить. Но это было лучше, чем ничего. Я приняла это как знак, пошла по северному берегу, где озеро встречалось с горами.
Я села и развернула веревку, завязала узлы через каждый фут, чтобы Кора могла по ней выбраться из норы. Я начну с нее. Потом найду отца. Я свернула веревку и повесила на плечо.