По дорогам жизни и смерти
Шрифт:
Внешность Тимофей имел исключительную: элегантный и изящный, с тонкими правильными чертами лица. Но нищенское существование сказалось на здоровье деда. Он всю жизнь страдал от болезни лёгких. В десять лет дед Тимофей лишился матери, её сестра-цыганка нашла мальчика, грязного, голодного и ободранного. В Гомеле в районе Монастырька она имела большой дом и выделила ему маленькую кладовку. Мальчик должен оплачивать её, зарабатывая на скрипке. Его определили сначала в цыганский, а потом – в еврейско-цыганский ансамбль, где он, по-видимому, и выучился играть по нотам для богатой публики. Образования он никакого не получил, всему выучился сам, схватывая, как говорят, на лету. По его воспоминаниям, они часто играли во Дворце князя Паскевича. Играли на Нижегородских ярмарках, бывали и в Питере и в других городах. Поздней осенью, зимой они
Дедушка мой, Тимофей Афанасьевич, был замечательно талантливым, можно сказать, высоко профессиональным артистом. В доме у деда, даже после войны проводились вечера, два больших зала позволяли это. То бабушкина бригада, то мамины друзья, то тётины товарищи по работе просили дедушку исполнить его песни, которые он сам сочинял, и стихи и музыку. Тексты – по типу народных, не замысловатые. Но исполнял их мой дед уже без аккомпанемента, без скрипки, с таким артистизмом, с таким эмоциональным накалом, что вызывал у слушателей добрые чувства удовольствия и восхищения. Он пел много песен, но я их не запомнила. А тексты с юмором частично сохранились в памяти. Начинал он своё выступление с песни, из которой я помню три строфы.
Раз пошёл я по бульвару,В ресторанчик я попалИ шикарных три девицыЯ там сразу увидал.С этой тройкой в кабинетеПил вино и фрукты ел,А потом я тети-мети,Обнимал и громко пел.А под утро с той попойки,Весь измятый и хмельной,Без гроша, я вместо тройки,Молча, еле брёл домой.И ещё я помню песню. В детстве в исполнении деда она казалась мне смешной.
Собирайся, сын, в дорогу,Заработай денег много;Поезжай в столицу Питер,Из долгов никак не выйти.А иначе нам – разор,Пропадёт хозяйство, двор.Колесом вертел я месяц –Получал я рублей десять.Пишет папенька письмо:«Не готов ли нам помочь?Приезжай, сынок, домой,У нас праздник годовой».Я ответ ему пишу:«Я, папаша, поспешу –Продай, папенька, коня,Нету денег у меня.Продай, папенька, корову,Вышли денег на дорогу.Продай, папенька, свинью,Я долги поотдаю.Продай, папенька, курей,Вышли денег поскорей.Продай, папенька, гусей,Мне не хватит суммы всей.Продай, папенька козу,Я гармонь себе везу.Продай, папенька, быка,Чтоб завлётки – по бокам».При исполнении песен, он эмоционально закручивал музыкальный звук на «й». Например, …«в ресторанчик я й попал». Й вызывало удивление, восхищение и ещё что-то лукавое и подспудное. Это Й он вставлял во многие строчки, и оно, в зависимости от текста получало совершенно новую эмоциональную окраску. Красивый баритон ласково завораживал, очаровывал, гипнотизируя и подчиняя своей воле внимание, даже порядком выпивших людей.
По природе он имел редкий голос, не столько сильный, сколько богатый по своей цветовой музыкальной окраске.
Обладал ли он гипнозом? Наверное, да. Люди, особенно женщины и дети, к нему просто клеились. У него было доброе биополе. Я думаю, что хороший певец должен хотя бы немного владеть гипнозом.
Завершал он своё выступление козырной песней, на самом высоком эмоциональном уровне. Это хорошо известная народная песня, которую исполнял Шаляпин и которая и сейчас звучит на сценах страны:
То не лёд трещит,Не комар пищит,То кум до кумы судака тащит…Только начинал её дед другими словами:
Ой, кум до кумы залицався:Ой, кума, ты душа,Вот как хороша.А дальше шли слова: «То не лёд трещит…» Она считается народной, но сочинил её мой дед Тимофей Афанасьевич Василенко, как и другие песни, которые он пел, в конце 19 века. Конечно, доказать это трудно. Но проследив словарный состав двух первых песен и последней песни, можно убедиться в одном и том же авторе. Одно могу сказать: словарный состав трёх песен соответствует говору Гомельщины конца 19 века на стыке трёх речевых границ. Это речь горожан г. Гомеля, говоривших по-русски, но употреблявших некоторые слова и обороты из украинского и белорусского языков (да кумы, юшачка, тащит, пацалуй, и др.).
Мой дедушка, по истине, родился весёлым человеком, с искоркой и насмешкой. Любил посмеяться над нашей детской дуростью легко и едко, хотя большая часть его жизни – трагическая! Схоронил двоих детей-малолеток, четырёх внуков, которых нянчил. Война лишила половины его детей. Погибли старшая дочь Варя и её муж, осталась сиротой трёхлетняя внучка. Погиб сын Петя.
Война прокатилась тяжёлым жерновом и по нашей семейной жизни, по нашей духовности: лишила дедушку скрипки, отца – гармони, сестру Валю – балалайки (она иногда поиграет заскорузлыми от земли пальцами «Собачий вальс» – и всё! А когда-то её руки были красивые, с длинными, изящными пальцами, с классическими ногтями – только для скрипки).
После войны остался один пробитый кем-то цыганский бубен, с серебряными тарелочками и медными (а, может, из сплава) бубенчиками; они, как металлические мячики, только из двух свободных половинок с дырочками. Я любила в детстве играть с бубном, позванивать им и слушать. Но и бубен кто-то украл. А я за всю свою жизнь больше не видела таких бубнов.
Я слышала, когда дед уже пел свои песни без скрипки, а капелла. Представляю, как это звучало в музыкальном сопровождении.
Умер дед рано, прилёг и уснул навсегда, ему не было и шестидесяти лет.
Может, если бы вернулась его скрипка, он прожил бы дольше. После смерти дедушки в 1947 году жизнь нашей семьи покатилась в сторону от искусства, в трясину обывательской Добрушской жизни, с постоянной заботой о куске хлеба.
Посторонний шум (рассказ тракториста)
Веду это я трактор и ясно слышу: «Тык, тык, тык…посторонний шум!» Что такое? Трактор, вроде, легко идёт, вчера выпил в меру, а шум посторонний имеется: тык, тык, тык, даже в пот бросило и в голове шумит. Остановил трактор, отошёл в сторону – всё равно слышу шум посторонний. Эге! Дело плохо – в ушах шумит. Вчера ветер был – надуло. Опять сел за руль, а в ушах – тык, тык, тык… голова трещит, то в жар, то в холод бросает, еле до конца рабочего дня дотянул.