По дорогам жизни и смерти
Шрифт:
Прихожу домой… «Жинка, – кричу, – ставь бутылку, уши пухнут, лечиться буду». А она в ответ ещё громче: «Ах ты, негодяй, сколько можно!» И пошла и поехала… одолела чёртова баба, потому как в голове шумит, в ушах – тык, тык, тык… Разделся и лёг. Жинка замолкла, подошла тихонько и ласково так: «Вань, а Вань, чтой-то с тобой?» Не то ей странно, что без ужина лёг, а то, что лёг. Я, как горючее приму, ни в жисть спать не буду. Мне тогда компанию подавай, народ и трибуну, могу и театр сделать. Так и выступаю, пока к утру жар начнёт выходить… А тут лёг, потому как в ушах – тык, тык, тык… Жинка руку на лоб: «Вань, горячий ты больно, захворал, милый, скорую помощь вызову».
– Да вот, посторонний в ушах шум имеется: тык, тык, тык…
Поставил градусник: «Открой рот. Водку пьёшь?»
– Пью. – говорю.
– Это видно. Давай градусник. Сорок градусов. Сестра, сделай жоропонижающее. Утром к врачу пойдёшь. Всё.
От внимания такого сразу легче стало, только в ушах шум посторонний по-прежнему, утра дождался, пришёл к врачу – опять градусник.
– Симулянт, – говорит.
– Да, что Вы, доктор, в ушах у меня шум посторонний: тык, тык, тык…
Посмотрел в ушах: «Странно, – говорит, – в больницу поедешь, там разберутся».
Взял я направление, зашёл домой, так-мол и так, в город в больницу еду. Тут жинка запричитала: «Такой-сякой, допился, в больницу кладут, может, теперь пить перестанешь», – и слёзы в три ручья, будто я помирать собираюсь.
Приезжаю это я в больницу, вижу дверь: «Приёмный покой». Стучу. Ответа нет. Ну, думаю, подожду, может, человеку – надо. Жду я это, жду Через каждые десять минут в дверь постукиваю, время для надо – уж больше чем надо. Час прошёл, забеспокоился я, давай стучать кулаком. Открылось окошечко: «Что стучишь? Ошалел. Не к жене в квартиру ломишься!»
– По направлению я.
– С утра принимаем. Завтра придёшь.
– Из района я. Где ночевать буду? Никуда я не пойду. В ушах у меня шум посторонний…
– Давай направление, пойду у дежурного врача спрошу. Жди, – и захлопнулось окошечко.
Жду я это, жду, час проходит, дугой начался, открывается дверь: женщина, в три раза шире моей жинки, в белом халате, сурового виду…
– Входи. Садись. Дежурный врач тебя осмотрит. Жди.
И тут я сразу заробел и как-то сник, да и в ушах посторонний шум усилился. Сижу на кушетке, жду, в ушах – тык, тык, тык… Мимо меня эта женщина в белом халате: пройдёт, уйдёт, придёт, пишет; а потом снова: пойдёт, уйдёт, придёт, пишет… вроде, меня и нет, а в ушах всё – тык, тык, тык… Дальше, как в тумане, вроде, другая женщина, видно, врач: градусник ставит, давление измеряет, что-то спрашивает, а я отвечаю. Потом позвала:
«Семёновна, определи больного. 7-ой этаж, 6-ая палата».
Смотрю: бабуся передо мной в белом халате, маленькая, лицо в морщинках и взгляд ласковый, взяла меня за руку и повела: «Раздевайся, сынок, мыться будешь». Тут у меня в глазах малость прояснилось, вижу: над ванной кран открывает, вода горячая, аж пар идёт.
– Ты, смотри, сынок, не обожгись, крепко вода горячая, а холодной нету; крант испортился. Я тебе с другого крыла в ведре холодной принесу. Взяла ведро и пошла. Жду я это, жду, нету бабуси, в ушах шум посторонний и в холод бросает. Поглядел я на краны, туда-сюда покрутил, дело привычное, смежные профессии у меня не зря имеются; исправил – вода горячая, вода холодная… Залез в ванну, лежу, греюсь. Бабуся приходит, ведро воды еле тащит.
– Ай, сынок, не обжёгся?
– Нет, – говорю, – кран исправил, вода твоя без надобности.
– Ай, спасибо, сынок, вылезай, бери бельё, пижаму.
Оделся я: штаны в обтяжку, до колен, ну, как иностранец, шорты это у них называется; из куртки руки до локтя торчат.
– Бабуся, другую дай!
– Другой, сынок, нету. Стандарт. На лифте сам поднимешься? 6-ая твоя палата, 7–ой этаж. Только ты, сынок, запоминай: кнопку нажимай на одиннадцатый этаж, а оттуда по лестнице спускайся на седьмой этаж. Если на семь нажмёшь, беды не миновать – застрянешь между этажами.
Добрался я до седьмого этажа. Больница новая, на целый квартал, коридоры, как проспекты, переходы, холлы, мебель мягкая, зелёные насаждения – заплутать можно. Ну, всё ж нашёл я шестую палату; как говорят: «Язык до Киева доведёт». Кровать, тумбочка, бельё чистое – всё как надо; люди хорошие попались: один шофёр, кореш мой из соседнего села, с ушами, а другой интеллигент, то ли кандидат, то ли член-корр… запамятовал, – с гландами, и пацан-шестиклассник, шустрый такой, – с гландами и с ушами. Шофёр, тот всё папироску в зубы и курить куда-то через каждые полчаса бегает, а интеллигент газетку всё читает и из литровой банки по глотку какое-то лекарство пьёт, а запах, чую, коньячный и цвет такой же.
Лежу это я, лекарства жду, потому как в ушах – тык, тык, тык… Ужин принесли, а лекарства нет, назначение, говорят, ещё врач не сделал, а мне и не до ужина.
После ужина вся палата отправилась в холл, телевизор смотреть. Остался я один, в ушах трещит – спасения нет; решил тоже пойти – может, какое отвлечение будет. Прихожу: фильм показывают, названия не знаю – опоздал. Хотя в голове шум посторонний, но однако понял: про любовь. Она, значит, белая, а он – негр, Ателой зовут. Она такая нежная, а он хотя и негр, а мужик, что надо. Ну, и подонок там один оказался, Ядом прозывается. Он у жинки Атела украл платок и другому подбросил, чтоб, значит, опозорить женщину. Ну, а Атела рассверипел… понятно, всякому мужику обидно… И вот, значит, когда Атела начинает отношения выяснять, приходит дежурный врач, очень серьёзная такая женщина, и командует: «Быстро по палатам, не нарушать режима». Больные просят, а она – ни в какую, подошла, штепсель выдернула, и все разошлись. Чем там дело закончилось, развелись они или нет – не знаю, так как отвлечение моё кончилось.
Пришли опять в палату. Известно, не наработавшись, какой тут сон, да и в ушах всё это: тык, тык, тык… ну, спать никто и не хочет. И тут интеллигент решение находит: «Давайте, я вас обучу в английский бридж играть». А мы не против… Вы думаете, это шары жентельмены по полю гоняют? Нет! Я тоже так думал. Это оказывается обыкновенная игра в карты на деньги, но очень умственная. Стал нам интеллигент объяснять, но сразу трудно понять. К тому ж у меня в ушах шум посторонний. Я так сразу и говорю интеллигенту: «Эта игра умственная, я в ней – баран». И напарник мой тоже согласный. А интеллигент отвечает: «Чепуха! Я и не таких баранов высшей математике обучаю». Мужик он серьёзный: враз и обучил – захватывающая игра, я вам скажу, интеллигентная. Ну, однако, я без интереса играл, для отвлечения, потому как шум посторонний крепко мешал.
А Сашок, пацан-шестиклассник, талантливый шельмец оказался! У нас всю мелочь забрал и у самого интеллигента 2 рубля на третий день выиграл. После этого интеллигент игру эту прекратил.
На второй день смотрю: рано утром знакомая бабуся полы в коридоре шваброй драит.
– Здравствуй, бабуся! Ты что ж все этажи убираешь?
– Нет, сынок. Первый этаж – за себя, а седьмой этаж – за внучку.
Не починишь ли, сынок, крантики в туалете? Инструмент имеется.
– Могу.
Позвал я своего кореша-шофёра, и мы с ним все краны исправили.