По медвежьему следу
Шрифт:
— Тут у нас перелетные птицы. Или стар, или млад: первые до пенсии, вторые — до лучшего назначения… Заявок на вулканы, — улыбнулся он, — пока не поступало, но интересное есть везде, если вникнуть!
— Постараюсь, — не скрывая грусти, ответил Борис и начал вникать.
Каждый день начинался разгрузкой телеги, точнее, тележки с черными ящиками — так, используя термин кибернетики, называли почтовые посылки. Сотрудники отдела, надев халаты, сообща производили вскрытия, разглядывали натуру: глины, пески, камни, которые своим цветом, блеском, тяжестью, магнитностью или каким-то иным признаком где-то кому-то показались подозрительными и кто-то не пожалел усилий, стремясь принести пользу или получить премию…
Пластунов опытным взглядом определял, где «пахнет жареным», и эта натура шла с зеленым светом, правда, он загорался очень редко.
— По моим подсчетам, — говорил Пластунов, — на одну ценную заявку приходится примерно четыре сотни пустых, но эта единственная может быть в любом «черном ящике», поэтому расслабляться нельзя и терпение в нашем деле — главное!
После осмотра и распределения, кому какую изучать, посылки занимали свои места на полках в коридоре, где с лета образовалась длинная очередь — плод стараний юных следопытов, туристов, отпускников.
Пластунов поручил Борису изучение натуры, подозрительной на железо и марганец. Часами разглядывал Борис в сильную лупу рыжие, бурые, черные образцы, проделывал нехитрые стандартные анализы и, вспоминая Таню, пытался представить, как-то она там.
Вторая половина дня была отведена для ответов на письма и прием посетителей. Писем в зимние месяцы приходило значительно больше, чем посылок. Кто только их не присылал! На первом месте и по количеству, и по размерам были письма пенсионеров, что неудивительно: подводя жизненные итоги, многие стремятся восполнить, наверстать упущенное.
«…Помню, был я еще мальчишкой, рыли мы с отцом колодец и на глубине встретили пласт черного песку, такого тяжелого, что ведро еле подняли. Тогда, в голодный год и но малограмотности, этому значения не придал, а теперь, прочитав в журнале „Наука и жизнь“ про черные пески, думаю — а вдруг! Сообщаю все приметы местности и готов приехать, показать, где был колодец…»
На такие письма было отвечать и легко, и приятно. Борис, двумя пальцами — но все же это было быстрее, чем ждать очереди в машбюро, — выстукивал: «Благодарим… проверка поручена экспедиции №… будет выполнена летом. Вас вызовут при необходимости».
Попадались письма и другого рода: «Клянусь честью, знаю, где в земле серебро, покажу под аванс в 100 руб., а в залог оставлю паспорт…»
Немало поступало и запросов от высоких инстанций, куда обращались недовольные полученным ответом, уверенные, что геологи при проверке скрыли правду, а потом выдадут, что сами нашли. По некоторым заявкам переписка составляла пухлые тома.
Первое время все это занимало. Борис строчил ответы, прислушиваясь к беседам Пластунова с посетителями. Тот доброжелательно выслушивал воспоминания и терпеливо отражал атаки жаждущих премии на блюдечке с голубой каемкой.
Все это повторялось день за днем и было очень далеко от того, к чему он стремился. Чтобы отвести душу, Борис часто заходил к вулканологам, вникал в их дела и терпеливо ждал, когда решится его судьба.
Приподнятое настроение (не студент, инженер!) быстро испарилось, и «поплавок» он больше не носил, чувствуя себя в новых условиях снова первокурсником. Должность — младший геолог — примерно этому соответствовала. И снова общежитие, без надежд на скорое избавление от него. Правда, комната на двоих, а не на четверых, как в студенческом, и зарплата — не стипендия, а все же нередко хотелось назад, там было весело, все свои, а здесь соседом оказался человек во всех отношениях чужой. Он уже обжился и часто просил «создать ему условия до 23.00». Поэтому Борис допоздна оставался на работе, шел в читальню, в кино или просто бродил по чужому городу. И еще выстаивал очередь на почте — обычно впустую. Переписка с Таней чуть теплилась. Письмам он старался придать веселый тон, не вдаваясь в подробности своей жизни.
Таня отвечала не спеша, кратко, что важных новостей пока нет. И за строками ясно ощущалось: отчуждение все возрастает…
Он даже на вечера молодежи в Дом культуры начал ходить и в танцах кружился, но жизнь его не стала от этого содержательнее.
Оставалось повторять: «Лучшее — впереди!»
СРОЧНОЕ ЗАДАНИЕ
Просвет появился неожиданно, когда уже подходил к концу третий месяц работы. Пластунов — они за это время хорошо сработались — вдруг пригласил его к себе на обед, в воскресенье. И оказался Борис в бревенчатом домике на окраине города в поселке, само название которого — Лиховеровка — хранило память о первом директоре треста.
Жена Пластунова, с такими же синими, как у мужа, глазами и белизной коротко подстриженных волос, встретила его так приветливо, что он легко освоился и вскоре оторвать его от книжных полок с синими томами «Библиотеки поэта» было невозможно. Это сразу же расположило к нему Елену Викторовну. Оказалось, что она искусствовед и в молодости работала в Эрмитаже.
Все здесь Борису понравилось, и он был рад, что тоже пришелся по душе. Елена Викторовна пригласила его на следующее воскресенье. А когда прощались, она доверила ему том Иннокентия Анненского.
Эти встречи стали частыми. Он жадно слушал рассказы Пластуновых о Ленинграде и о Колыме, где прошли их лучшие годы, о времени, таком еще недавнем и таком уже далеком. Постепенно он становился в их доме своим и даже полезным, освободив Сергея Степановича от колки дров и доставки тяжеловесных продуктов. Да и внимательный слушатель был им нужен.
Так шли дни. Весна ощущалась все сильнее, и не только по природным ее приметам. В тресте то и дело вывешивались приказы о результатах проверки готовности отрядов к выезду в поле, о противоэнцефалитных прививках, обязательных для всех. Начался большой разъезд. Борис еще не знал, как сложится его судьба, не застрянет ли он в «предпенсионном» отделе, но все же прививки сделал — терпел во имя будущего!
Вулканологический отряд, с которым связаны были надежды, уже прошел проверку и готовился к отъезду.
Борис совсем загрустил, как вдруг хорошая весть: дополнение к проекту прошло последний барьер!
— Завтра утром Шахов должен утвердить, и ты будешь при должности, — сказал Борису начальник отряда Старостин. — А там через три дня и в путь! Жди моего звонка!
Конечно, с самого утра Борис поглядывал на телефон и рванулся к нему, когда вскоре раздался звонок.
— Вас, Сергей Степанович, — разочарованно сказал он.