По поводу одной машины
Шрифт:
— Анита! Рюмку коньяку для этого господина! Того самого!
Сальваторе: — Я не пью.
Он все продолжал стоять, лицом к девушке, но не глядя на нее.
— Тогда «Кордиаль». Или «Рамаццотти»?
— Я совсем не пью.
— Ничего себе способ представляться девушкам! Ну что ты уставился, стоишь столбом?
Сальваторе сел напротив Бонци, по-прежнему не поднимая глаз.
Упомянутая Анита, которой приходится управляться за двоих — разливать напитки и отпускать прочий
— Может быть, кока-колы?
Бонци (добродушно): — А, может, газировки?
Анита: — Газировкой не торгуем. Нет спроса. — И возвращается за стойку.
Рыжая: — Ты же обещал нас познакомить?
Сальваторе решается на нее взглянуть. Она рассматривает его своими большими, неподвижными, вопрошающими глазами. Ресницы у нее длинные — свои, натуральные. Но губами она шевелит как-то некрасиво: морщит, поджимает, будто хочет избавиться от чего-то лишнего. Возле ушей и ниже, в треугольном вырезе платья, кожа золотистая, вся в мелких веснушках.
Бонци (взглянув на часы). — А теперь — мотай отсюда! Возвращайся через час. Я хочу посидеть со своим помощником.
Рыжая: — Черт возьми, какое деликатное обращение…
Она встала (бюст у нее роскошный, жаль — ноги коротковаты), посмотрела, который час. Обошла вокруг стола, не спуская глаз с Сальваторе. Тот, из вежливости, тоже приподнялся.
Бонци (громко): — Сиди, сиди. Она гулящая. Заметил, как на меня похожа? Могла бы быть моей сестрой.
Сальваторе: — Я, кажется… Я почти уверен, что забыл защелкнуть…
— Не вздумай за ней бегать! Нет нужды. Могу уступить.
На сей раз смотрит на часы Бонци.
Сальваторе (стремясь как-нибудь вырваться): — Мне надо запереть мотороллер на секретку…
Выйдя из кафе, он замечает, что Рыжая куда-то отправилась и — странная вещь— держит за руку мальчугана, тоже рыжеволосого. Сальваторе соображает: если Котенок подозвал меня к столику, чтобы отшить эту девицу, он своего добился. Стало быть, я могу вернуться и попрощаться, как положено приличному человеку.
Котенок: — Ты что же, так-таки никогда не Пьешь? Ни капли? Но к столу-то можешь присесть? Я здесь постоянный клиент и могу себе позволить роскошь — пригласить непьющего приятеля.
Сальваторе: — Иной раз выпью кружку пива «Перони». — По-прежнему стоя: — Но сегодня не могу. Надо идти.
— Если ты не пьешь коньяк, никогда его не пробовал, как ты можешь говорить, что он тебе не нравится? Анита! Будь другом, принеси коньячку этому господину. Того самого.
— Нет, не хочется.
— А французскую сигарету — из генуэзских, контрабандных?
— Я ведь не курю. Не хочется.
Бонци (расхохотавшись): — А в руках у тебя что? Или это от комаров?
— Это… я для земляка, с которым мы вместе живем.
— Ах ты черт, тогда вы мне мою Рыжую совсем заездите!
Подходит Анита и ставит перед Сальваторе рюмку коньяку. Тот, не садясь, делает знак передать рюмку Бонци.
Бонци (к Сальваторе): — Выпьешь. Ручаюсь, что выпьешь. А пока шевели задом, садись.
Ага, заговорил начальническим тоном! Когда Сальваторе сел:
— Можешь ты хотя бы на час забыть, что я… в общем… про господина Бонци?
— Нет.
Бонци (смеясь): — Я такой же трудящийся, как и ты. И неизвестно, кого из нас больше эксплуатируют, кто меньше отрешается от собственной личности.
Сальваторе (раздумчиво): — Ты — начальник.
Бонци: — Что поделаешь… Назвался груздем…
И смеется своей невеселой шутке. Сальваторе теребит свою пачку «Супера». Бонци поднимает рюмку:
— За наше здоровье!
Сальваторе засовывает руки в карман.
Бонци: — Ты все еще на мотороллере? Январь на дворе…
— Да. Он и сейчас у меня тут.
— Я бы еще мог понять, если бы это был «кадиллак» с прицепом, где телевизор, и бар, и холодильник, и двуспальное ложе. Это бы я еще мог понять. Но этот твой жук без крыльев…
Сальваторе (рассердившись): — Я на нем гоняю любо-дорого!
— Не быстрее ящерицы. Сколько раз тебе за вечер приходится останавливаться перед светофором?
Сальваторе прикидывает в уме. (Разговор о мотороллерах он всегда охотно поддержит):
— От тридцати до пятидесяти. Зависит от того, удастся ли включиться в поток. Иной раз повезет — зеленая улица; иной раз — нет.
— А мне на работе столько раз за день стоп-сигнал подают, что еще пятьдесят или тридцать раз тормозить в свободное время — увольте, не хочу. При моем темпераменте десяти и то много. Ты совсем другое дело. Бьюсь об заклад, что когда тебя штрафуют за нарушение, ты еще говоришь спасибо.
— А меня не штрафуют. Я на красный свет не езжу.
— Не верю. Ты, конечно, не будешь стараться выйти сухим из воды. Ты не из тех. Но, как и всякий другой, можешь замечтаться… Скажем, о какой-нибудь девушке.
— Со мной этого не бывает.
— Не бывает, чтоб задумался о девушке? — Бонци смеется и поднимает рюмку — За девушек…
Сальваторе еще глубже засовывает руки в карманы.
Бонци (подмигнув): — А твоя-то — крепкий орешек, а? У меня бы терпение лопнуло. Я предпочитаю более доступных. Чтобы глянуть и — нате, зеленый свет.