По слову Блистательного Дома

Гаглоев Эльберд Фарзунович

— Буду бить.

Растерявшиеся было кольчужники сомкнули щиты и, выставив клинки, щекотнули нескольких бездоспешных аборигенов. Первая кровь пролилась, и месные благоразумно раздались в стороны перед кольчужниками, уступив инициативу шеренге латников кавалера. А за спинами их уже заскрипели натягиваемыми тетивами трое в зеленом.

— Стойте, — рявкнул Андрий. — Корчма не место для боя.

Вышел из-за стола и встал между противниками.

— Я — кавалер Андрий. Хочу говорить с твоим командиром.

Но командир не мог говорить. Его, пардон, рвало. Но блевал злыдень с умом, постепенно приближаясь к распахнутой двери.

— Достойный

Бындур, есть ли еще выходы из твоего заведения? — спросил я.

— Как же нет, — удивился тот, — и выход на ристалище, и выход на задний двор.

— Веди нас к выходу на задний двор.

Что-то мне подсказывало, что наш огнегривый приятель рассчитывал не только на свой психотропный амулет и приготовил нам еще какую-нибудь гадость.

— За мной.

Мы вышли из зала незамеченными. Увлеченные противостоянием скандалисты абсолютно не обратили внимания на наш аглицкий уход.

Дверь на задний двор оказалась не только запертой, но и охранялась давешними двумя здоровяками, вооруженными какими-то рубящими сооружениями весьма злодейского вида.

Я выволок из-за спины один из коротких мечей, откинул засов и по какому-то наитию решил покинуть этот гостеприимный кров нетрадиционным путем. Вместо того чтобы просто выйти, я прыгнул руками вперед, кувыркнулся и, развернувшись, встал. Как выяснилось, поступил я разумно, потому что там, где должна была быть моя голова, совершенно случайно пролетал меч одного из двух серых кольчужников, стоящих по обе стороны от дверей. Второй только стал ко мне поворачиваться, когда я впечатал его ударом обеих ног в стенку. Того, кто пытался укоротить меня на голову, неведомая сила втащила внутрь, мягко шлепнула и выбросила, только вместо лица у него была какая-то бесформенная масса. Из дверей тягуче выпрыгнул Хамыц.

— Ты и Граик — к дверям на ристалище. Бындур, проводи. Вы двое, — здоровяки дружно кивнули, — держите дверь.

— А эти?

— Если живы — свяжите.

— Унго, Баргул, со мной. К главному входу.

Я очень надеялся на стрелковые таланты своих друзей, так как не знал, сколько полицаев у этого самого главного входа.

Мы успели вовремя.

Перед входом гарцевали полтора десятка верховых с факелами в руках. В дверях появилась фигура отблевавшегося огнегривого.

— Бей их, — заорал он в корчму и шустро скатился с крыльца.

— Корчму поджечь! Чужих бей.

— А баб?

— Всех.

Взметнулись руки с факелами. И тут защелкала тетива лука. Когда я читал о том, что лучник должен держать в воздухе семь стрел, то, признаться, не верил. Но так быстро и из пистолета не всякий выстрелит. А нашего Баргула можно смело заносить в книгу Гиннесса. Пока я сбил ножами двоих, он ополовинил строй противников, сунул лук в сагайдак и закрутил в руке свою несерьезного вида секиру.

— Подеремся, — белозубо усмехнулся.

Как выяснилось, Унго оставил стрелялку на своем транспортном средстве, однако решил не ударять в грязь лицом и продемонстрировать тайные таланты своей Брунгильды. Зашелестела разматываемая цепь, и один из врагов вылетел из седла с пробитой насквозь головой, странной птицей мелькнуло оголовье секиры, и еще один схватился за распахнутую глотку, а другой так и не понял, куда делась его буйная голова. С громким щелчком Брунгильда восстановила свою целостность, и против нас осталось всего четверо. Самая быстрая реакция оказалась, конечно же, у командира. Огнегривый взлетел в седло.

— Убейте их, — заорал он, указывая в нашу сторону.

А в корчме вовсю ворочалась

драка.

ГЛАВА 26

Вначале все шло очень мирно. Кавалер Андрий чеканным голосом цитировал законоуложения, в соответствии с которыми бойцам невидимого фронта надлежало сложить оружие и выдать властям самозванца, незаконно воспользовавшегося Знаком Блистательного Дома, так как знак, полученный законно, неразрушим. Викинг порыкивал, удивленно внимая звукам членораздельной речи. Но приказ непосредственного руководителя пробудил его низменные инстинкты, и он решил развалить благородного кавалера надвое.

И быть бы кавалеру Андрию павшим героем, если бы Тивас предательски не метнул в череп этому рогатому кошмару вульгарную табуретку. Табуретка, сбила наступательный порыв великана, но ненадолго. Однако этого времени кавалеру Андрию хватило, чтобы укрыться за стальной стеной своих воинов. Приняв из рук оруженосца шлем, он скомандовал атаку.

Гулко щелкнули тетивы луков, и трое серых вылетели из строя с пробитыми головами. Латники двинули вперед. Трое налетели на викинга и мерно зазвенели мечами, не давая ему прийти на помощь остальным. Двое, во главе с Андрием, ударили слева, а последняя тройка навалилась на правый фланг. Сталь зазвенела о сталь, отыскивая сладкую плоть. Разница в подготовке сказалась сразу. Серые, может, и были неплохими вояками, но против гоарда Андрия, натасканного с младых ногтей, так сказать, с конца копья вскормленных, с какой-то другой дряни вспоенных, оказались абсолютно несостоятельными. Латники первой же атакой буквально смели героическую полицию, залив окрестности кровищей. Один лишь викинг остался на ногах, с невероятной для своей комплекции резвостью отражая сыплющиеся на него удары. Трое атаковавших его не были новичками в ратных развлечениях и явно владели навыками коллективного боя против одного, однако ничего не могли с ним поделать. Щит оказывался именно там, где надо, секира весело попархивала, отбивая жалящие клинки. Великан не был даже ранен. Увидев, что остался один, гигант легко разорвал дистанцию и впервые выдал что-то членораздельное.

— Беги, господин. Я задержу их.

И атаковал. Один латник получил весьма конкретный удар щитом и отлетел, гремя доспехами. Второго секира вроде бы легонько зацепила между шлемом и наплечником, и он рухнул наземь, зажимая руками пурпурную струю. Третий согнулся и упал, сбитый молодецким пинком в подвздошье, а секира на противоходе громко бамцнула четвертого по шлему. Тот не выдержал, раскололся. Латники шарахнулись назад, сбили щиты. Заскрипели натягиваемые луки.

— Не стрелять! — Голос Андрия остановил готовые сорваться стрелы. — Фабио, мою боевую пару.

И вышел сквозь строй, держа в обеих руках странное оружие. Длинный изогнутый клинок на длинной же, в локоть, рукояти. С левой руки его свисал небольшой шипастый кистень на нетолстой цепи. На полторы головы был ниже Андрий и значительно субтильнее, однако великан медлил. Но напал. Стремительно и мощно. Щит должен был опрокинуть кавалера, а секира срубить влет, но страшно ударил в щит странный меч и развалил верхнюю полосу оковки, а кистень вроде бы несильно звякнул по лезвию секиры, но яростный свист стали сменился разочарованным гулом, и секира немузыкально шлепнула по щиту своего владельца, меч высверкнул, обрушился на шлем великана, отлетел, принял удар секиры, и уже кистень щелкнул по шлему, и ошеломленный викинг отшатнулся, закрывая дверной проем. Глаза его яростно блеснули.