По ту сторону тьмы

Полански Марика

Риваан провёл руками по лицу, пытаясь стереть с себя морок. Ладони пахли сырой землёй и прелыми листьями. Всё было не так. Он ждал, что его поглотит тьма, но вместо этого лежал на пустынной опушке осеннего леса и пытался понять, где сейчас находится.

— Ты помнишь меня?

Он обернулся. Но позади никого не оказалось. Только деревья, которые качались из стороны в сторону, будто кто-то невидимый тряс их.

— Я здесь. Обернись.

И снова никого.

Где он? Как оказался в этом тихом, но пугающем месте? В голове царил хаос. Мысли путались, превращаясь в серый клубок из отрывков и воспоминаний. В висках стучало от напряжения.

Риваан огляделся, пытаясь сориентироваться, куда ему идти. Ни дороги, ни тропки, ни каких следов пребывания других людей. Он поднялся на ноги.

— Посмотри на свои руки…

Повинуясь призрачному шёпоту, ведьмолов опустил глаза. С ладоней стекала темно-багровая кровь. Она капала с пальцев на землю, собираясь в вязкую лужу.

Отшатнувшись, Риваан обтёр руки о штаны. Но чем больше он пытался стереть кровь, тем больше её становилось. Металлический запах забивал ноздри, а от солоноватого привкуса к горлу подкатила тошнота.

Ему не хватало воздуха. Риваан прикрыл глаза, пытаясь выровнять дыхание. Только не паника. Он же ведь никогда ничего не боялся. Так почему же сейчас ужас сковывает его, стекая холодным потом по лицу? Почему хочется упасть на землю и закрыть голову руками? Откуда это неистовое ожидание, что вот-вот ласковая рука мамы его разбудит и всё закончится?

«Это всего лишь кошмар», — подумал Риваан. — «Это не может быть реальностью. Действительность — она другая…»

Земля пошатнулась под ногами, когда он открыл глаза.

С деревьев, что окружали поляну, свисали трупы казнённых ведьморожденных.

Кто-то пробежал за его спиной, и Риваан от неожиданности отпрыгнул, инстинктивно приготовившись атаковать.

За его спиной покачиваясь стояла Светозара. Тёмные распущенные волосы прикрывали полуразложившееся обнажённое тело. В пустых глазницах зияла тьма. Бывшая жена неестественно вывернула голову и осклабилась в безумной улыбке.

— Добро пожаловать в Бездну, ведьмолов.

— Ты же ведь не думал, что я забыла про тебя? — Светозара протянула полуистлевшую руку и попыталась ухватить Риваана за лакцан.

Грязные когтистые пальцы рассекли воздух рядом с ним. Ведьмолов ловко увернулся и отпрыгнул назад.

Внезапно тела казнённых зашевелились. Неправильно, изломанно. Будто их дёргал за ниточки обезумевший кукловод. Они беззвучно срывались с деревьев, и под ногами мертвецов растекались багровые лужи. Ведьморожденные взяли Риваана в плотное кольцо, так, что не стало видно деревьев. Светозара злобно зашипела и, сбив ведьмолова с ног, вцепилась сгнившими пальцами в его лицо.

Риваан чувствовал себя мухой, угодившей в паутину: чем больше ведьмолов пытался бороться, тем сильнее она опутывала. Безотчётный ужас бил по оголённым нервам, вгрызался в душу, лишал разума.

В какой-то момент всё прекратилось. Исчезло всё: запахи, звуки, чувства.

— Скажи, ведьмолов, какого смотреть в глаза своим грехам? — издевательски ухмыльнулась Тьма.

«Вспоминай, зачем пришёл», — зазвенел в сознании голос Мары. — «Вспоминай. Иначе Межмирье поглотит тебя». Сквозь мертвящее оцепенение, сковавшее его душу, Риваан почувствовал, как чьи-то руки подхватили его и выбросили обратно на лесную опушку.

На поляне был кто-то ещё. Ведьмолов повёл ноздрями. Тонкий, едва различимый древесный аромат с тёплыми нотками женского тела казался знакомым. Запах заставил его подняться и оглядеться.

Лада сидела на плоском камне спиной к нему. Риваан узнал бы эти пушистые рыжие волосы, непослушно торчащие в разные стороны, среди тысячи других. Из-за них голова казалась непропорционально большой. Как головка одуванчика на тоненьком стебельке. Такая же смешная и трогательная. Ведьма что-то напевала себе под нос, накручивая прядь, ставшей медной в багровом воздухе. Неподалёку от неё мирно пощипывал траву тонконогий олень с большими антрацитовыми глазами. Заметив ведьмолова, он вскинул голову с великолепными рогами и исчез в зарослях орешника.

Пение прекратилось, но Лада не обернулась. Лишь рука на мгновение замерла в воздухе, сжимая прядь. Стараясь не спугнуть, Риваан подошёл и опустился на камень рядом с двоедушницей. Ладонь мягко сжала холодные женские пальцы, словно боясь причинить боль.

Лада вздрогнула и замерла. Широко раскрытые глаза не моргая смотрели куда-то в пустоту перед собой. Тёплый запах стал гуще, он обволакивал и дурманил сознание.

Риваан притянул к себе двоедушницу и бережно обнял. Безотчётно, просто потому, что так ему казалось правильным. Её голова послушно легла на широкую грудь, и, зарывшись носом в пушистые волосы, ведьмолов втянул сладковато-древесный аромат и с наслаждением прикрыл глаза.

— Ты очаровательно пахнешь, — тихо сказал он. — Чем-то сладким…

Лада не сопротивлялась, не пыталась вырваться. Такая мягкая и податливая, — бери и делай что хочешь. Риваан легонько погладил её по щеке.

— Я не вернусь, — глухо произнесла ведьма. — Не знаю, как ты сюда попал, но я не вернусь… Мне здесь хорошо. Мне спокойно.

— А там тебя Мира ждёт. Она переживает за тебя.

Лада промолчала.

— Холодно. Здесь всегда холодно?

— Я не знаю. Я не чувствую, — она внезапно вскинула руку в сторону дома, темнеющего между толстыми стволами дуба. — Ты хотел знать, что со мной произошло. Тот человек приходился другом моему отцу. Мне тогда было десять. Или одиннадцать. Я плохо помню, что и как случилось… Никто не знал об этом. А если бы я рассказала, не поверили бы. мало ли что ребёнок сочиняет? Тем более, ребёнок с особенностями… Можешь заглянуть в окно. Тебя всё равно не заметят…

В груди ведьмолова стянулся неприятный толстый жгут. Словно его заставляют делать что-то отвратительное. На душе стало мерзко, будто это он, прикрываясь благочестием и добрым именем, дал волю животной одержимости.

— Ты, правда, хочешь остаться? Неужели тебе хочется оставаться с тем, что тебя когда-то сломало?

Лада неопределённо пожала плечами.

— Здесь меня хотя бы не пытаются убить за то, что я не такая, как остальные.

— Это Межмирье, Лада. Ты будешь проживать раз за разом тот страшный день, не в силах что-либо изменить. Неужели это намного лучше, чем бороться за свою жизнь?!